Марк Уральский - Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны)

13 июля 1955 г.:

<...> Я поправляюсь, но медленно, — медленнее, чем обещали врачи. Все же грех жаловаться. Отравляет жизнь бессонница, которой я до операции не знал. Целый месяц каждую ночь принимал снотворные, да и они плохо помогали. Так как это грозило войти в привычку, то пять дней назад перестал их принимать и сплю — хорошо, если два-три часа в сутки. Говорят, что это очень часто бывает после операции. <...> Пожалуйста, сердечно от меня поблагодарите вашего корреспондента, которого я не знаю. Он меня тоже лично, вероятно, не знает, и тем выше я ценю его редкую любезность. <...> Теперь <...> еще три ходатайства. Все люди очень почтенные и нуждающиеся. Первым двум Фонд изредка помогал, а третьему только раз. Марк Ефимович Вейнбаум — М.У.> говорил мне в Ницце, что дела Фонда хороши, да я знаю это и из газет. Поэтому решаюсь очень просить за всех трех. Сообщаю их имена и адреса: Юлий Шейнер, автор двух хороших книг. <...> Сергей Постельников, композитор, пианист и профессор (без жалования) Парижской <���русской — М.У> Консерватории. <...> Генерал Евгений Масловский, известный военный писатель, автор многих печатных трудов, герой войны 1914 года. <...> Пожалуйста, Илья Маркович, поддержите все эти мои ходатайства.

Письмо Алданова 22 сентября 1955 г. начинается с благодарности И.М. Троцкому за то, что он «продолжает думать о Стокгольме при столь грустных обстоятельствах», как прогрессирующая болезнь его жены:

Неужели нет надежды на поправку? А тут вы еще потеряли двух близких друзей. Разумеется, это известие удар для меня. Что ж делать? Это не первый. Вы понимаете, какой бедой и личной и материальной была для меня скоропостижная кончина Н.Р. Вре-дена 118, который в Америке устраивал все мои книги. Все мои рукописи у него остались, я их теперь и не уверен, что найду. Все одно к одному... Сохраню память о неизвестном мне по имени вашем скончавшемся друге 119, который относился к моим писаниям так благожелательно. Вы пишите: «Он... в отношении Вас все сделал согласно нами выработанному плану». Если так, то, быть может, дело еще не совсем безнадежно? Вдруг Вы и еще установите связь. Если же не удастся, то моя благодарность Вам останется не меньшей.

Переписка М. Алданова с И. Троцким по каким-то причинам, возможно, из-за тяжелой болезни жены последнего, прервалась почти на полгода. Лишь 31 мая 1956 г. Алданов посылает ему письмо:

...Пишу Вам так, без всякого дела. Очень давно не имел от Вас или о Вас известий. Ваши статьи в Новом русском слове читаю часто, всегда с большим интересом. Если б их не было, и если б я не знал, что Вы ходите на доклады, то немного беспокоился бы о состоянии вашего здоровья. Надеюсь у вас все относительно благополучно? Как Анна Родионовна? При случае, пожалуйста, сообщите, окончательно ли у вас потеряна информационная связь со Стокгольмом. Мою кандидатуру и в этом году выставил вовремя проф. С.М. Соловейчик. Разумеется, я ни малейших шансов и не малейшей надежды не имею, но по инерции, между нами говоря, еще интересуюсь. Выставлены ли в этом году и другие эмигрантские и советские кандидаты? У нас все по прежнему: и здоровье, и настроение, и дела так себе. Чеховское издательство кончено и ликвидируется. Эта большая потеря для всех нас. Татьяна Марковна и я шлем Вам и Вашим самый сердечный привет и лучшие дружеские пожелания.

Следующее — последнее — письмо Алданова датировано 1о января 1957 г.:

Дорогой Илья Маркович. Почта, обычно работающая во Франции прекрасно, в дни праздников была перегружена, все письма очень запаздывали. С немалым опозданием пришло и Ваше от 1 января <...>. От души Вас благодарю за все внимание, за большую проделанную Вами работу. Жаль, что нельзя больше поблагодарить Вашего друга, так трогательно заботившегося о писателе, которого он лично не знал. <...> Удивит ли Вас, если я скажу Вам, что теперь, быть может, надеюсь скорее чуть больше прежнего? Прежде я почти и не надеялся. Однако если дело было в политических отношениях между державами, то ведь они меняются с международной обстановкой. Вдруг создастся такая обстановка, при которой то, что вы сообщаете 120, может оказаться и плюсом вместо минуса! Я уверен, что С.М. Соловейчик опять выставит мою кандидатуру: ведь это формально необходимо делать каждый год. <...> И еще раз от души Вас благодарю, чрезвычайно ценю Вашу дружбу и внимание. Вы ничего не сообщаете об Анне Родионовне: значит, нет улучшения? Татьяна Марковна и я шлем вам от дома к дому самый сердечный привет, самые лучшие новогодние пожелания.

Ваш М. Алданов.

Через полтора месяца после написания этого письма, 25 февраля 1957 г. Марк Александрович Алданов (Ландау) скоропостижно скончался в своем доме в Ницце и был похоронен на местном кладбище Кокад. Через две недели, 9 марта, Татьяна Марковна Алданова присылает И.М. Троцкому почтовую открытку, в которой, поблагодарив его за соболезнования, пишет:

Еще недавно М.А. рассказывал мне про все Ваши хлопоты о Нобелевской премии! Мы оба тогда были очень тронуты. Простите, что мало пишу. Ваша Т. Алданова.

В архиве И.М. Троцкого имеются еще два коротких соболезнующих письма Т.М. Алдановой: первое — от 12 июля 1957 г., по поводу кончины Анны Родионовны Троцкой, и второе — от 1о сентября 1957 г., в связи с безвременной кончиной его старшей дочери Татьяны Шлезингер.

В историографии русского Зарубежья имена Алексея Жерби и Татьяны Варшер до сих пор находятся в тени забвения. Если фигура Варшер привлекает к себе внимание итальянских славистов 121и о ней помнят специалисты-археологи, занимающиеся эпохой эллинизма 122, то Жерби забыт прочно. Поэтому приведем биографические справки об этих эмигрантах первой волны.

Алексей Жерби — литературный псевдоним, под которым печатал свои публицистические статьи Людвиг Григорьевич Герб (4 декабря і873, Петербург — 27 июля 1966 ,Западный Берлин), русский журналист и общественный деятель, социал-демократ. Подробные сведения о его жизни и деятельности, к сожалению, отсутствуют. Известно только, что учился он в Германии и Швейцарии, где прошел курс естественных наук. Участвовал в революционном движении. После революции эмигрировал. В 1932-1941 гг. жил в Ницце, затем уехал в США. Многие годы являлся членом Нью-Йоркской группы российских социал-демократов. С 1951 г. ежегодно приезжал во Францию, подолгу находился в Ницце. Сотрудничал в газетах «Новое русское слово» и «Русская мысль». В 1962 г. в Ницце участвовал в вечере Литературно-артистического общества.