Виктор Наумов - Царевна Софья

Исследовательница русско-китайских отношений 1680-х годов П. Т. Яковлева установила целый комплекс причин, не позволявших России в то время продолжить военное противостояние с Китаем: «Воеводы Албазина, Нерчинска, Иркутска, Енисейска и почти всех восточносибирских городов жаловались царю на малочисленность гарнизонов, на недостаток пушек, пороха и свинца. Дальность расстояния от центра России не представляла реальной возможности в короткие сроки осуществить переброску сюда достаточных военных сил. Снабжение служилых людей продовольствием также являлось делом чрезвычайно сложным и трудным из-за бездорожья, суровых зимних холодов и сравнительно слабой заселенности обширной Сибири». {338} 338 Яковлева П. Т . Указ. соч. С. 127. Таким образом, правительство Софьи Алексеевны в тогдашних непростых политических условиях имело достаточно оснований предпочесть мир с Китаем продолжению войны за обладание сравнительно небольшой территорией по левому берегу Амура.

Шестого июня 1687 года в Москву были доставлены донесения Головина о ситуации в Даурии. Несмотря на прекращение албазинской осады, враждебность Китая сохранялась. Посол приложил к своим грамотам письмо русского гонца Никифора Венюкова, побывавшего в Пекине в октябре 1686 года. Тот со всей определенностью утверждал: «…ближние люди говорят… чтоб Албазину конечно за великим государем не быть».

Во время прибытия курьера с известиями от великого посла в Москве не было ни правительницы Софьи, уехавшей в конце мая на богомолье в Троице-Сергиев монастырь, ни руководителя внешней политики России князя Голицына, который еще не вернулся из Крымского похода. Основную роль в окружении Софьи в тот момент играл Федор Шакловитый, которому Голицын, безусловно, доверял, зная о его фанатичной преданности правительнице и будучи убежден в своих прочных дружеских отношениях со вторым фаворитом. «Я во всех своих делах надежду имею на тебя, — писал он Шакловитому из Крымского похода, — у меня только надежы, что ты». Во время отсутствия Голицына в столице основные дела Посольского приказа находились в руках Шакловитого, о чем свидетельствуют его пометы на донесениях Головина. {339} 339 См.: Демидова Н. Ф . Указ. соч. С. 301.

После возвращения в Москву Софья провела в очень узком кругу правительственное совещание по дипломатическим делам, в решения которого не сочла нужным посвящать ни Боярскую думу, ни даже Посольский приказ. Точная дата совещания неизвестна, но оно состоялось между 8 и 14 июня 1687 года — между прибытием государыни в столицу и отправкой ответной грамоты Головину. Софья с приближенными обсудила и утвердила новый наказ послу из семи статей. Можно не сомневаться, что документ был написан Шакловитым.

Согласно наказу, уточняющему возможные условия мирного договора с Китаем, посол должен был по-прежнему «настаивать, чтобы между русскими и китайскими владениями границею была написана река Амур; если китайцы не согласятся, домогаться всячески, чтоб быть границею Албазину». Однако затем давалось новое предписание: при несговорчивости маньчжурских представителей в крайнем случае соглашаться на потерю Албазина («чтобы в Албазине острогу и поселению, и в том месте ратным людем с обоих сторон ныне и впредь не быть»). Таким образом, наказ не допускал уступки крепости маньчжурам: в случае невозможности удержать ее за Россией она должна была быть разрушена, а впредь на этом месте не допускалось строительство ни русского, ни китайского форпоста. Наказ повелевал в этом случае «нынешнее строение снесть и ратных людей вывесть, чтоб вперед у албазинских жителей с богдыханскими подданными ссор не было, но чтоб русские промышленные и служилые люди могли свободно промышлять в албазинских местах, также по рекам Быстрой и Зии».

Следующая статья предписывала Головину в случае несогласия цинских представителей даже на такие условия «отложить заключение мира до другого времени и постановить, чтоб до окончания переговоров русские люди свободно промышляли в означенных местах». Посол должен был вести речь с маньчжурскими уполномоченными «пространными и любовными разговорами», а «войны и кровопролития, кроме самой явной от них недружбы и наглого наступления, отнюдь не начинать». Наконец, последняя статья наказа повелевала «разведать подлинно и рассмотреть» военные обычаи маньчжуров, что представлялось русскому правительству важным на будущее, поскольку возможность мирного урегулирования с Китаем на длительный срок, по-видимому, вызывала сомнения.

Этот наказ первый посол получил 10 октября 1687 года. В июне следующего года прибывший из столицы в Селенгинск подьячий Посольского приказа Иван Логинов привез очередные инструкции, составленные на этот раз самим князем Голицыным, но, впрочем, в основном повторявшие предписания, разработанные Шакловитым.

Тридцатого мая 1688 года китайское посольство наконец выехало из Пекина. На границе с Монголией они узнали, что на ее территории началась война — властитель могущественного Джунгарского государства Галдан напал на монгольских ханов. В письме Головину с дороги китайские послы сообщили: «…мы поворачиваем обратно, так как военные действия мешают нашему продвижению». {340} 340 Русско-китайские отношения в XVII в.: В 2 т. Т. 2. М., 1972. С. 710.

В июне цинские министры уведомили Головина, что император назначил местом переговоров Селенгинск и что китайское посольство будет состоять из пяти сановников в сопровождении пятисот солдат охраны. Однако 2 августа к русскому дипломату прибыл полковник цинской армии с сообщением, что императорские послы отложили приезд в Россию до будущего лета и что их свита будет составлять от двух до трех тысяч человек.

В начале 1689 года Головин получил известие из Пекина о решении императора Канси проводить переговоры не в Селенгинске, а в Нерчинске. 3 июня цинское посольство выехало из Пекина. В этот раз оно очень торопилось: расстояние в 1100 верст было преодолено за 47 дней. Уже 19 июля китайские полномочные послы в сопровождении 15 тысяч «охранного войска» с пятьюдесятью пушками подошли к Нерчинскому острогу и остановились в версте от города, при впадении реки Нерчи в Шилку. Туда же поспешил со своей маленькой армией Головин, прибывший к месту проведения переговоров 9 августа. В Нерчинске он наконец-то встретился со вторым послом Иваном Власовым, знатоком восточносибирской специфики, и детально обсудил с ним задачи и возможности порученной миссии.

Цинское посольство состояло из важнейших сановников. Первым послом был князь Сонготу, носивший титул «великого государственного советника». Вторым послом являлся князь первой статьи, главный начальник над государственным знаменем (главнокомандующий) Тун Гуеган, дядя богдыхана по матери. Третьим послом был определен начальник знамени (армейского корпуса) Лантань, прежде руководивший военными действиями против Албазина и хорошо знавший обстановку в Даурии. Теперь ему было поручено командовать маневрами цинских войск на случай, если переговоры зайдут в тупик.