Иван Лучицкий - Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции

Два дня спустя, 26 августа [85] Mémoires de Testat.T. I. P. 318. , после торжественной мессы, король, в сопровождении двора, явился в парижскую палату, бывшую пэров, и здесь в полном заседании Парламента торжественно объявил, что все происшедшее в Париже совершилось не только в силу его согласия, но и вследствие его личного желания и приказания, что ответственность за все он берет на себя [86] Varamandus. De furoribus Gallicis… P. LXXIX ff. (прилож.). . Его заявление было разослано повсюду и навсегда утвердило за ним право считаться творцом резни.

Но король объявил и причину, в силу которой он решился на подобную меру. Не из-за религиозного разномыслия, не из желания водворить католицизм и уничтожить «религию, именующую себя реформированной» (« religion prétendue reformée »), он приказал убить Колиньи. Напротив, он дозволял гугенотам свободно исповедовать свою религию, советовал жить мирно под охраною его эдикта. Резня была вынуждена самим Колиньи. Со своими друзьями он составил заговор, с целью убить его, короля, и его семейство, и овладеть королевством [87] Ibid. И спор литературный по поводу этого, помещенный в кн.: Mémoires de l’estât. T. I–II; La Popelinière H. L.-V. L’Histoire de France… T II. P. 68; AubignéT. A. d'. L’Histoire universelle… T. II. P. 26. . Против Колиньи и его сообщников был начат в Парламенте процесс. Колиньи был лишен звания дворянина, его имущество было конфисковано, все данные ему звания и отличия сняты, его дети объявлены крестьянами. Два его сообщника, Брикемо и Каван, казнены [88] Mémoires de l’estât. T I. P. 566; Brantôme P. Mémoires de Messire Pierre de Bourdeille, seigneur de Brantôme. T. I–X. Leyde, 1722. T. IV. P. 205. . Король присутствовал при казни. Была ночь, и он приказал осветить эшафот факелами, чтобы наблюдать за их состоянием и выражением лица. А между тем в письмах к губернаторам провинций он требовал обращения гугенотов в католицизм, заявлял, что не допускает иной религии, кроме католической [89] Varamandus. De furoribus Gallicis… P. CXVIII (прилож.). . По его приказу была даже составлена формула отречения [90] Ibid. P. CX. Она помещена y почти всех современных историков. .

Сен-Жерменский мир, заключивший собою третью религиозную войну, казалось, навсегда упрочивал спокойствие во Франции. Давно ожидаемое, раз казавшееся уже осуществленным, но потом нарушенное (как думали гугеноты, Гизами) торжество протестантской партии считалось несомненным. Вождь партии, адмирал Франции, Колиньи, — стал наиболее приближенным, наиболее влиятельным лицом в государстве. Король обращался к нему с знаками самого высокого уважения. «Отец мой» были словами, никогда почти не сходившими с уст короля. Если вначале у Колиньи и существовали сомнения, если он не доверял королю, лично осаждавшему Сен-Жан-д'Анжели, требовавшему полного истребления мятежников [91] Tocsain contre les massacreurs //Archives Curieuses. T. VII. P. 4. , то настоятельные просьбы короля [92] Mémoires de l’estât. T. I. P. 72 b; Serres J. de. Commentarium de statu religionis… P. 11. , его радость при заключении мира, который он называл «своим миром» [93] Tocsain contre les massacreurs. P. 4 ff. В этой брошюре особенно ярко охарактеризовано поведение «лицемерное» короля. , убеждения друзей, «выражавшихся о дворе уже иным тоном, чем прежде, с радостью рассказывавших о спокойном его настроении» [94] Sully М. В. de. Economies royales / Ed. par J. C. Bert. P., 1820. Ch. 2: «Plusieurs des principaux reformés… commençoient à changer de language, et à parler avec joie du doux air de la cour, et de s’y vouloir fier…» , — победили Колиньи, и он решился явиться ко двору. 21 октября 1571 г. произошла встреча короля с Колиньи. «Король назвал его отцом, обнял его трижды и, сжимая руку старика, сказал ему милостиво: теперь вы в нашей власти, вы не уйдете от нас, хоть бы и захотели» [95] Aubigné Th. A. d'. L’Histoire universelle… T. II. P. 5; La Popeli-niere H. L.-V. L’Histoire de France… T. II. P. 21. . Колиньи сделался (особенно со времени второго приезда ко двору) непременным членом совета. Его обаятельное влияние готовило Францию к войне с Испанией за освобождение Нидерландов, к увеличению гарантий протестантов, даже к исключительному влиянию их на дела [96] Sismondi J.-C.-L. Histoire des français. T. I–XXXI. P., 1821–1844. T. XI. P. 386, 390, 392 etc.; Capefigue J.-B.-H.-R. Histoire de la Réforme… T. III. P. 74 ff. .

Брак Генриха Наваррского с Маргаритою, сестрою короля, служил последнею и самою прочною гарантиею безопасности мира. Король с особенною энергией вел это дело и сделал это бракосочетание важнейшим вопросом своего царствования. Он не поколебался нарушить уже оконченное почти дело о браке Маргариты с королем португальским, не обратил внимания на резкий протест папы, не побоялся «отнять мир и спокойствие у души своей сестры, выдавая ее за еретика» [97] Capefigue J.-B.-H.-R. Histoire de la Réforme… T. III. P. 101. . «Я уважаю вас, — говорил он Колиньи, — я уважаю вас более, чем папу. Любовь к моей сестре осиливает мой страх пред ним. Я не гугенот, но и не дурак. Если папа заупрямится, — я возьму Марго за руку и отведу ее, как невесту, в церковь» [98] Ibid. T. III. P. 101 ff.; L'Estoile P. de. Journal de Henri III, de Henri IV et de Louis XIII. P., 1826 (Collection complète des mémoires relatifs à l’histoire de France… par M. Petitot. T. XLV). P. 73. .

Долгое и упорное сопротивление Жанны д’Альбрэ, матери Генриха Наваррского, было побеждено и 11 апреля 1572 г. подписан был в Блуа брачный контракт Генриха Наваррского с Маргаритою. Гугенотам был сделан блестящий прием. Празднества и балы следовали один за другим. Король чрезвычайно благосклонно относился к гугенотам. Постоянно вел он с ними беседы, вел переговоры об увеличении их прав. Несмотря на всю его раздражительность, ни разу гнев не обезобразил лица его, даже и тогда, когда предъявляемые ему требования были крайне невыносимы для власти. Правда, удалившись в кабинете, он изливал в брани весь свой гнев, правда уже и тогда заговор об уничтожении гугенотов созрел, а Линьероль был убит за то, что в беседе с другими выдал тайну короля, переданную ему Генрихом Анжуйским [99] Mémoires de l’estât. T. I. P. 47–48, 62 ff. , но гугеноты не знали ничего, они и не подозревали о смерти Линьероля.

С полным доверием к власти, вполне рассчитывая на нее, на расположение короля, стали съезжаться дворяне-гугеноты в Париж к свадьбе Наваррского короля. Сюда явились важнейшие и знаменитейшие деятели прежних религиозных войн. Тут можно было встретить Ларошфуко и Телиньи, Конде и Генриха Наваррского, Колиньи, Монгомери, Комона, Ледигьера и множество других не менее известных представителей провинциальной знати. Их вождь, Колиньи, стал душою всех действий правительства. На него Карл IX возлагал все свои надежды, ему доверял все свои затаенные желания и мечты. Казалось, лишь с ним одним, да с его друзьями он чувствовал себя в самом лучшем настроении духа. Откровенность, приветливость, простота в обращении, словом, все то, что не часто проявлял Карл, высказывалось им вполне. «Хочешь ли ты, чтобы я говорил с тобою откровенно, — сказал он однажды зятю Колиньи. — Я не доверяю никому из этих людей: честолюбие Таванна — крайне подозрительно, Вьеллевиль любит лишь хорошее вино, Коссэ — слишком жаден, у Монморанси только и дела, что охота, Рес — чистый испанец, остальные мои придворные — просто животные, а мои государственные секретари изменяют мне» [100] Le Tocsain, contre les massacreurs //Archives curieuses. T. VII. P. 17–18. . Обращение Карла с Жанною д’Альбрэ было исполнено глубокой сыновней почтительности. Он называл ее своею теткою, своею возлюбленною теткою [101] L'Estoile P. de. Journal de Henri III, de Henri IV et de Louis XIII. P. 73. .