Иван Лучицкий - Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции

Во всех этих городах стояли гарнизоны. Каждый был укреплен и находился в заведывании особого начальника, назначенного из среды дворян главою области [685] Ibid. .

Что же делало правительство? Какие меры принимало оно для подавления восстания? Оно оказалось вполне не приготовленным.

Производя резню, оно рассчитывало, что всякое сопротивление будет убито, что во всех тех областях, где кальвинизм был силен, он потеряет всякое значение, что путем обращений и под влиянием страха гугеноты ослабеют до того, что с ним будет легко справиться. Одна Рошель привлекла на себя всеобщее внимание. Туда стянуты были войска. Правительство было глубоко убеждено, что с ее взятием всякое волнение, если только оно возможно, должно будет затихнуть, мятежные города должны будут сдаться.

Правда, две армии были посланы на юг, но их вряд ли можно было назвать так. Лучшие солдаты были взяты на осаду Рошели, оставшиеся же годны были скорее грабить из-за угла, чем вступать в бой с правильно организованными силами.

Лишь тогда только, когда пронесся слух о беспорядках на юге, король послал в Гасконь Виллара с армиею, состоявшею, впрочем, из всякого сброда, набранного во всех провинциях Франции.

Виллар шел на юг, вполне уверенный в победе. Но эта уверенность скоро должна была исчезнуть. Едва только он прибыл на юг, как тотчас понял положение дел. Седьмого октября он, как мы видели, писал, что гугеноты укрепляются и могут причинить много бед стране. Это было лишь предположением с его стороны. Но в скором времени он успел вполне убедиться в силе гугенотов. 15 октября он пишет королю, что одно оружие может уничтожить сопротивление гугенотов, а в письме от 22 октября заявляет, что все увещания тщетны, что гугеноты стали так надменны, что одна сила может заставить их покориться [686] Lettres etc. de Villars. Письмо под № 19: «Sire! Je crains merveillesement d’importuner V-tre M-té de vous escrire si souvent, l’occasion se présente; vouyant aux Montalbanais et aultres leurs confederez, si obstinés que quelque chose que leur puys remonstrer, ils ne veulent se remectre à ce qu’ils doibvent. Je leur ay souvent faict entendre le mescontentement que V-tre M-té avoit de ce qui est faict pardessus, à mon advis tres-mal à propos». В письме от 5 ноября: " Je me suys apperçeu que despuis quelque temps ceulx de l’oppinion nouvelle se tiennent plus rogues et fiers que ils n;avoient accoustument, mesme ceulx qui avoient abjuré despuis peu de jours» (№ 31). . Месяц спустя, 24 ноября, он сознается уже в своем бессилии подчинить гугенотов. «Сильно ошибаются те, — пишет он, — кто думает, что можно взять без артиллерии даже самую маленькую крепость гугенотов» [687] «Oppinion qu’on sceut prendre sur eulx la moindre place, qu’ils tiennent, sans artyllerie, l’on se tromperait» (№ 28). .

Действительно, положение правительства на юге было крайне не утешительно.

Большинство жителей в восставших областях принадлежало их кальвинистской церкви и, за малыми исключениями, было враждебно настроено против королевской власти, в особенности же против ее представителей. Оскорбленная в своих правах аристократия охотно шла в борьбу с королем. Многие из тех, кого спасла от смерти сама власть, оказались наиболее ревностными ее противниками [688] Paulin et Monclar. . Нужны были крайние усилия, чтобы отвлечь ее от войны. Но напрасно испуганное правительство, постигшее, наконец, всю опасность своего положения на юге, обратило на дворян свою деятельность, адресовалось к ним с просьбами — не выходить из замков или возвратиться в них, уверяло в своем расположении, приказывало всем губернаторам и генералам заботиться о дворянах и не допускать их до восстания [689] См. переписку Брантома с королем: Oeuvres du Seigneur de Brantôme, contenant les vies des dames illustres françoises et étrangères. T. I–XV. La Haye, 1740. T. 15. Cp. письмо Виллара (рукопись Императорской Публичной Библиотеки, письмо под № 19). . Если его усилия с этой стороны иногда и приводили к цели, то они все-таки мало помогали делу, так как дворяне-гугеноты, не поднявшие оружия против власти, не подымали его и за нее [690] «Большая часть гугенотской знати бездействует» (« La plus part de la noblesse huguenote ne bouge »). Об одном из них, де ла Касе, Виллар выражается следующим образом: «До сих пор он вел себя мудро; он обещает и впредь вести себя, как многие другие» (« jusques ucy il est conduict sagement; il promet continuer comme beaucoup d’aultres fon)t »; a другие — «за мир» (« sont personnes de la paix »). — Письмо № 19. «Я предохраняю, — писал он 16 октября, — знать и других настолько, насколько это возможно, все время предоставляя им охранные грамоты. На самом деле, многие не выходят из своих домов, другие удаляются в эти три несчастных города» (« Je ne laisse d’assurer le plus qu'il me possible la noblesse et aullres, leur baillant tous les jours les sauvegardes. De vray beaucoup ne bougent de leurs maisons, d’aultres se retirent a ces trios malhereuses villes »). — Ibid. № 15. .

С другой стороны, у правительства не было ни сил, ни средств вести войну во враждебной стране. Брать налоги было совершенно почти невозможно, так как страна была крайне истощена. Жители южных провинций в своей просьбе королю представляют ужасающую картину тогдашнего положения народа.

«У бедного народа, — писали они, — отняли и жир, и мясо, и кровь. Представьте себе, Ваше величество, анатомированное человеческое тело, у которого сохранились лишь кожа да кости, — Ваш народ вполне на него походит» [691] Requeste de ceux de Languedoc au Roi // Mémoires de l'estât. T. II. P. 373. . Такое положение было естественным результатом действий власти, и нарисованная картина далеко не была пустою фразою.

Когда-то в старые времена, при Людовике XI, налоги были невелики, не ложились страшною тягостью на народ. Так, область Дофине платила талью лишь 17 тысяч ливров, а Лангедок — 132 тысяч. Начиная с Франциска I, талья увеличились в Дофине на 40 тысяч ливров, а в Лангедоке — на 67 800 ливров, так что в мирное время один Лангедок платит 23 000 000 ливров [692] Ibid. P. 372 b. . Но этого мало. Таллион удвоен на все припасы. За производство увеличены пошлины; продана большая часть церковных имуществ, взяты всевозможные субсидии с городов. Но все эти тальи, субсидии, налоги и прочее ничто в сравнении с тем страшным разорением, которое приносят с собою грабежи крестьян солдатами, обращающими области в неприятельскую страну [693] Requeste de ceux de Languedoc au Roi // Mémoires de l’estât. T. II. P. 373. . Народу нечем больше платить. У него нет даже и скота. Единственное спасение — освободить страну на десять лет от всяких налогов и поборов [694] Ibid. .

Монморанси-Данвиль, в своем письме от октября 1572 г., писаном раньше жалобы, вполне подтверждает донесение буржуазии. Лангедок, — говорит он, — представляет из себя картину полного разорения, бедности и бесплодия [695] Lettres et dépêchés du connestable de Montmorancy et ses descendants. Рукопись Императорской Публичной Библиотеки, № 103. «Perte, ruine et stérilité» (письмо под № 45). .

Но этого мало. Армии почти не существовало на юге, об артиллерии не было и помину. В каждом письме жаловался Виллар на дурное состояние войска. «С существующими силами, — писал он 15 октября, — я не в состоянии осилить гугенотов». «Их силы всегда в сборе, и мне нет возможности приблизиться к ним» [696] «Comme ils font tous les jours les forces assemblées, je ne faudray incontinent m'aprocher près d'eulx» (№ 15). . В то время когда они объявляли, что придут драться с ним [697] «Ils se vantent de me venir combattre» (Ibid.). , он писал, что у него нет войска. Действительно, когда он прибыл в армию, то нашел в ней лишь три полка, вполне готовые к войне [698] Еще седьмого октября он писал: «…Вы знаете, Сир, что только полки Месье Монпезара, Сира де ла Валона готовы к войне, а у меня совсем нет пехотинцев» (« Advenant que les affaires requestent de les constraondre et usez les forces, vous sçavez, Sire, que pardessus il n'y a des compagnies prestes que celles de M-r Monlpesar, S-r de la Valon et la miene, et que je n'ay point de gens de pied »). — № 12. И это в то время, когда гугеноты могут «доставить значительное войско пригодных людей» (« у faire aler une bonne troupe des bons homes »). — Ibid. . Пехоты почти не было, а пушки, правда, были, но такого качества, что с ними только «теряешь время» [699] Ibid, (письмо под № 13). . А между тем настоятельные просьбы, которые в каждом письме [700] См. письма от 15 и 16 октября (под №№ 13, 14, 15), 17 октября (№ 16,17), 22 окт. (№ 19) и т. д. он заявлял королю, не приводили к цели. 15 октября он писал королю: «У меня нет ни пушек, ни пороху, ни пуль, ни канониров» [701] «У меня нет ни пушек, ни пороха, ни ядер. Пожалуйста, предоставьте мне тридцать пушек» (« Je n’ay canons, poudre, boulets, ny canoniers. Faictes moy bailer, s’il vous plait, trente canons »). — Ibid. № 15. То же повторяется и в письмах под № 13,14. . О деньгах и говорить нечего — их совсем не было [702] «Le principal me manque qui est très-necessaire, assavoir: les deniers et l’artyllerie» (письмо от 15 октября, № 13). . Наскучивши просьбами к королю, он стал просить у него разрешения взимать их самому [703] Ibid. № 13,15. . Но ни пушек, ни денег он не получал. «Ради Бога пришлите мне пушки, о которых я просил в двух моих депешах» [704] Ibid. № 17 (17 Oct.). «Pour Dieu, faictes moy bailer l’artyllere que je vous ay demande par deux de mes despesches». . Но, как видно, ответа не последовало. «Я чувствую большой недостаток в артиллерии, — писал он И октября. Те пушки, которые находятся в Бордо — совершенно испорчены [705] Ibid. № 19 (22 Oct.). «J’ay grande faute d’artyllerye, sans laquelle l’on ne les peut gueres offencer. Il y a six canons a Bordealx dont l’ung est esvan-tré, les aultres mal montés et quasi poinct des munitions». . Напрасно он грозил опасностью потерять Кверси и Руэрг [706] Ibid. № 15: «Ils m’ont contrainct faire leur des forces environ 50 enseignes des gens de peid, sans lesquels ils achèveront de prendre votre pays de Rouergue et Quercy» (16 Oct.). , объявлял, что дела идут дурно [707] Ibid. № 19 (22 Oct.). «Cependant les affaires vont a longueur qui est a mon très-grand regret». Cp.: Ibid. № 28. , — правительство не присылало ни войск, ни пушек. В ноябре повторяются прежние жалобы. «У меня только четыре пушки, мало пороху и пуль, — писал он герцогу Анжуйскому» [708] «Monseignor! Je n’ay que 4 canons, peu de poudre et boulets» (№ 28). То же повторяется и в письме от 24 ноября под № 27. .