Евгений Барсуков - Тактика и стрельба артиллерии

При благоприятных условиях наблюдатели с привязных аэростатов давали ценные указания о стрелявших батареях противника и корректировали стрельбу своих батарей. В бою 19 июля вследствие жестокого артиллерийского обстрела, продолжавшегося в течение почти 7 час., была прервана связь 7-й тяжёлой батареи с наблюдательными пунктами; телефонные линии трудно было чинить, так как на протяжении около 1,5 км они пролегали по лощине, наполненной удушливыми газами, не расходившимися благодаря безветрию. Командир дивизиона вынужден был взять в свои руки огонь 7-й батареи, пользуясь указаниями наблюдателя с привязного аэростата.

Боевой опыт показал, что для обеспечения надлежащего наблюдения с привязных аэростатов необходимо: назначать на каждый аэростат по 2 наблюдателя, чтобы они могли чередоваться; при каждом аэростате иметь парашюты на каждого наблюдателя; поднимать аэростат на возможно большую высоту и, в случае надобности, быстро его спускать; иметь надёжную охрану аэростатов — с земли в виде зенитных орудий и пулемётов, с воздуха — в виде самолётов-истребителей.

Совместная работа дивизиона с лётчиками началась 12 июля. Первая пристрелка 7-й батареи при корректуре с самолёта прошла быстро и гладко. Выпустив всего лишь 6 гранат, батарея получила четырёхделенную вилку.

Затем начались неудачи: два самолёта, в том числе истребитель, прикрывавший самолёт с наблюдателем, разбились; при сильном ветре или дожде самолёты не вылетали; вследствие порчи мотора самолёт не мог подняться; плохо работали радиостанции на самолётах и требовали урегулирования; приёмник воспринимал волны неприятельской радиостанции, которая старалась помешать работе; наблюдение и работа с самолёта, имеющего радиоустановку, возможны были лишь в то время, когда самолёт шёл по отношению к цели боком, так как при поступательном движении наблюдению мешал пропеллер, — с земли приходилось чрезвычайно внимательно следить за полётом самолёта, чтобы давать выстрелы именно в то время, когда он начинает делать поворот, иначе лётчик разрыва не видел; лётчики, попадая под сильный огонь зенитных батарей противника или будучи атакованы неприятельскими самолётами, что особенно часто случалось при вылете на корректировку без охраны своих истребителей, вынуждены были уходить, не выполнив задачи.

Вообще работа с самолётами того времени была кропотливая, зависела от многих случайностей и во время операции почти никакой пользы в смысле корректирования стрельбы не принесла. Приходилось пользоваться главным образом наземными наблюдательными пунктами, откуда неприятельские батареи обнаруживались вспышками или пылью при выстрелах, и отчасти наблюдением с привязных аэростатов.

Результаты совместной работы артиллеристов с летчиками, продолжавшейся почти целый месяц, нужно признать более чем скромными: пристрелялись по двум деревням, по железнодорожной станции Плухов и по пяти батареям противника.

По мнению командира 2-го отдельного тяжелого артиллерийского дивизиона, необходимо было самолёты для корректирования стрельбы передавать на время операции в полное распоряжение, в боевом отношении, командирам соответствующих дивизионов и артиллерийских групп для использования исключительно по своему прямому назначению (самолёты, назначенные для корректирования стрельбы дивизиона во время июльской операции, нередко выполняли задачи общевойсковой разведки или такого второстепенного характера, как перелёты из одного отряда в другой, т. е. отрывались от работы по обслуживанию стрельбы дивизиона); усовершенствовать систему самолётов и не назначать для наблюдения таких систем, в которых пропеллер мешает наблюдению лётчика при движении вперёд; прикрывать работу самолёта с наблюдателем истребителями (1–2 на самолёт-наблюдатель), которые своим вылетом должны сопровождать вылет первого; вылетать самолётам на работу во всякое время дня и даже ночью, как это делали германские самолёты (русские самолёты вылетали обычно около 5–6 час. утра, а к 8 час. работу заканчивали из боязни так называемых «воздушных ям»; под вечер не вылетали, так как наблюдению мешало солнце); ангары самолётов, назначенных для артиллерийских частей, должны быть недалеко от них и иметь с ними прочную связь; дежурный самолёт должен быть в полной готовности, в течение всего дня, к вылету по первому требованию командира артиллерийской части.

Обещанная на время операции звуковая станция В. Ж. не поступила в распоряжение командира дивизиона «батарей 120».

По адресу противоартиллерийских групп сыпались незаслуженные упрёки в бездействии в тех случаях, когда какие-нибудь хорошо укрытые неприятельские батареи начинали громить русские окопы или батареи, а между тем назначенные для борьбы с артиллерией русские батареи, не имея достаточных средств для обнаружения стреляющей артиллерии противника, не могли при всем желании помочь и защитить своих от её огня.

«Батареи 120» отдельного 2-го тяжёлого артиллерийского дивизиона подвергались обстрелу неприятельской артиллерии во время операции. Особенно сильно обстреливалась 7-я батарея, расположенная в лесу. Огневые позиции 1-й и 2-й батарей, расположенных в открытых оврагах, где было трудно замаскировать орудия от наблюдения с самолётов, обстреливались гораздо слабее. Это объяснялось тем, что кругом 1-й и 2-й батареи стояло много других, вследствие чего артиллерийский огонь противника разбрасывался. Зато наблюдательные пункты этих батарей подвергались жестокому обстрелу из орудий разных калибров, до 305 мм включительно, причём были разбиты построенные инженерами бетонные блиндажи, и наблюдателям пришлось отсиживаться во время обстрела в «лисьих норах», вырытых в пехотных скопах и ходах сообщения. Утром 19 июля эти окопы и ходы сообщения противник обстрелял химическими снарядами, и среди наблюдателей обеих батарей оказались пострадавшие от ОВ.

Огневая позиция 7-й тяжёлой батареи, стоявшей на опушке редкого леса, была довольно хорошо замаскирована, но скрыть её выстрелы не удалось. Несмотря на ежедневную поливку земли впереди батареи перед началом стрельбы, всё же не удавалось вполне устранить поднимавшегося при выстреле большого облака дыма и пыли, тем более, что стояла сухая погода. Лишь только батарея открывала пристрелочный огонь, как через несколько минут над ней появлялись 2–3 германских самолёта, которые безнаказанно кружились над батареей и приёмной радиостанцией, одновременно мешая русским самолётам корректировать стрельбу своих батарей, а затем начинался обстрел батареи германской артиллерией. Чтобы скрыть батарею, приходилось временно прекращать её стрельбу.