Евгений Барсуков - Тактика и стрельба артиллерии

Стрельба по воздушному флоту чрезвычайно сложна и трудна, как требующая одновременного разрешения ряда задач: определения истинного положения цели в воздушном пространстве в данный момент; предугадывания наиболее вероятного перемещения цели за некоторый последующий короткий отрезок времени и определения вытекающих отсюда вероятных данных для стрельбы; придания орудию угла возвышения и направления, определяемых по полученным данным для стрельбы, но с учётом метеорологических условий, влияющих на полет снаряда (т. е. плотности и движения воздуха в верхних слоях атмосферы) и т. д.

Для решения всех подобных задач необходимы специальные приборы, которые автоматически определяют положение самолёта в воздухе, учитывают его дальнейшее перемещение и дают исходные данные величины прицела и установки дистанционной трубки. Приборы эти отличалась в то вовремя сложностью конструкции и при малейшей погрешности в их изготовления, а также в связи с огромной скоростью полёта самолёта не всегда достаточно точно определяли его местоположение в воздухе.

Стрельба по самолёту вообще тем труднее, чем большей скоростью полёта и большей поворотливостью он обладает и чем короче периоды его прямолинейного движения.

В старой русской армии необходимые для противосамолётной стрельбы приборы отсутствовали; существовавшие правила этой стрельбы были неудовлетворительны. Было стремление упорядочить противосамолётную стрельбу в поставить ее на более или менее научно-практическую основу, но в общем ко времени выхода России из мировой войны тактические и технические методы борьбы русской артиллерии с воздушным противником продолжали оставаться далеко не совершенными — такими же кустарными, какими были и установки для зенитной стрельбы 76- мм полевых лёгких пушек. При существовавших способах стрельбы попадание в самолёт являлось скорее непредвиденной случайностью, чем искусством.

Совершенно правильно заключение Кирея, который в своей брошюре «Артиллерия обороны» о стрельбе из лёгких и горных орудий по воздушному флоту говорит, между прочим, следующее:

« Стрельба по аэроплану из лёгких и горных орудий хотя и необходима, но не действительна: вероятность попадания почти равна нулю… Поэтому лучше открыто сознаться в своей беспомощности, отказаться от надежды попасть в аэроплан и вести стрельбу, действуя на психику сидящих в нём. Имеющиеся в настоящее время наставления, графические таблицы, приборы и приспособления для стрельбы по воздушному флоту вопроса не разрешают. Рассчитывать на подбитие аэроплана лёгким или горным орудием возможно только пря наличии: а) приборов, дающих быстро (в несколько секунд) величину отклонения разрыва от аэроплана в трёх координатных плоскостях, б) прибора, определяющего, хоть приблизительно, закон движения летящего аппарата, в) жизненных правил стрельбы, разработанных в соответствиями с этими приборами…»

Таких приборов и правил стрельбы тогда русская артиллерия не имела; поэтому Кирей стрельбу по самолётам рекомендовал вести, действую на психику лётчика и наблюдателя, т. е. так, чтобы разрывы шрапнели были впереди самолёта и чтобы лётчик и наблюдатель их видели, знали, что их обстреливают, и теряли бы присутствие духа.

Командование (командиры корпусов, командующие армиями) требовало обычно от батарей для стрельбы по воздушному флоту уничтожения неприятельских самолётов, не отдавая себе отчёта в чрезвычайной трудности зенитной стрельбы и малой вероятности поражения быстро летящего самолёта при имевшихся тогда средствах борьбы. Стремление уничтожить самолёт в большинстве случаев оставалось безуспешным, что порождало немало разочарований в значении зенитной артиллерии. Между тем, по многим проверенным данным, во время войны было установлено, что попадания в части самолёта бывали нередким явлением, но самолёт, даже серьёзно повреждённый, не говоря уже о попаданиях в нежизненные его части, мог продолжать полёт и терпел аварию уже при самой посадке. Поражение же жизненных частей самолёта, благодаря небольшому их объёму, было весьма мало вероятным. Поэтому у многих русских артиллеристов сложилось во время войны убеждение, что основной задачей зенитной артиллерии является не уничтожение самолётов, а моральное «запрещающее» воздействие на лётчика. Считали, что моральное поражение лётчика будет почти обеспечено, если его самолёт окажется в сфере рассеивания снарядов батарейной очереди.

В период войны, особенно в 1915–1917 гг., появилось много разных инструкций и правил стрельбы по воздушному флоту, составленных по большей части на основании не проверенных опытом теоретических соображений. Эти инструкции и правила предлагали использовать при стрельбе па самолёту массу таблиц и приборов. Во всём этом разобраться было, крайне трудно. Командиры зенитных батарей нередко предлагаемые им правила и инструкции изменяли сами в соответствии со своим боевым опытом. В результате сочетания боевой практики с теоретическими предпосылками были разработаны различные методы зенитной стрельбы Лендером и Тарновским (изобретателями 76- мм зенитной пушки обр. 1914 г.), Труновым, Энденом, Тиграновым, Игнатьевым, Гладковым, Кузьминским и другими.

Инструкциями и наставлениями для стрельбы по воздушному флоту предлагалось применять различные виды огня: одиночными выстрелами, батарейными очередями, беглым огнём определённым числом патронов, залпами.

В начале 1915 г. был издан одобренный Арткомом ГАУ (журнал Артиллерийского комитета 8 ноября 1914 г. № 1383) «Проект указаний для стрельбы по воздушным целям для батарей, вооружённых 3-дм. (76- мм ) скорострельными пушками (лёгкими и конными), помещёнными на «специальных установках» (системы Розенберга или иных)». Проект этот являлся первой попыткой дать правила стрельбы по воздушным целям из 76-мм лёгких пушек, устанавливаемых для стрельбы на особых приспособлениях, устраиваемых из подручного материала, позволяющих придавать орудиям довольно большой угол возвышения (описание таких установок см. т. I, часть вторая).

Согласно «Проекту указаний», огонь по воздушной цели возможно было открывать при удалении её от стреляющей батареи не свыше 6 км , т. е. по вступлении цели в «зону возможного поражения», определяемую оптическим дальномером или глазомером. Стрельба по воздушной цели ведется с непосредственной в неё наводкой дистанционными выстрелами. Основной задачей стрельбы было получение недолётных разрывов, кажущихся с батареи выше цели. Орудиям батареи командуется: прицел на 15–20 делений меньше дальности, определённой или предположенной до цели; трубка — короче этого прицела на 15–35 делений; угломер — с принятием во внимание деривации и бокового перемещения цели. Наводчики орудий должны были держать перекрестье панорамы (прицельную линию) несколько впереди цели. Выстрел 1-го орудия был контрольным для нахождения исправленных установок. Исправив установки угломеров, батарея ведёт огонь «по команде», непрерывный и возможно быстрый, с таким расчётом, чтобы можно было отличать разрывы снарядов каждого орудия или отдельных очередей. Если прею этом наблюдалась разрывы ниже цели, то для следующих выстрелов прицел увеличивался на 5 — 10 делений, но при той же установке трубки. При движении воздушной цела от батареи стрельбу следовало вести при прицеле на 20–30 делений больше того, который отвечает определённой до цели дальности, а трубку назначать на 5 — 15 делений длиннее прицела.