Евгений Барсуков - Тактика и стрельба артиллерии

Боевая практика стрельб из 76- мм лёгких пушек с кустарных установок, производившаяся по указанным правилам, показала, что поражение воздушных целей если и бывало, то как весьма редкая случайность.

По распоряжению ГАУ, в том же 1915 г. изданы были составленные Тарновским в виде проекта «Правила стрельбы по летательным аппаратам» (аэропланам и дирижаблям) для батарей, вооружённых полевыми пушками обр. 1902 г., горными обр. 1909 г. и пушками для стрельбы по воздушному флоту обр. 1914 г. (т. е. 76- мм зенитной пушкой системы Тарновского-Лендера). В «Объяснительной запаске» к проекту указанных «Правил стрельбы» Тарновским разобраны наиболее трудные случаи стрельбы по самолёту, а именно: когда он летит на батарею или от неё, т. е. когда углы упреждения и углы места цели быстро возрастают или убывают. «Объяснительная записка» изложена в виде отдельных графических таблиц с описанием разобранных в них 10 разных случаев. В «Правила стрельбы» Тарновский включил средние данные, полученные им как вывод из разобранных в «Объяснительной записке» случаев и из опыта стрельб по самолётам в течение первых месяцев мировой войны 1914–1918 гг.

По методу Тарновского, предложенному им в «Правилах стрельбы» в 1915 г., пристрелка производится одиночными корректируемыми выстрелами и заключается в отыскании посредством отражателя и угломера панорамы упреждения на скорость перемещения самолёта в вертикальной и горизонтальной плоскостях за время полёта снаряда. Но быстротечность зенитной стрельбы и большая маневренность самолёта исключают возможность пристрелки в обычном понимании таковой. Одиночные выстрелы почти ничего не давали для корректуры стрельбы; они могли служить лишь для учёта влияний, происходящих от метеорологических условий и отчасти для выверки приборов. Огонь батарейной очередью также не приводил к положительным результатам.

Вследствие быстроты полёта самолёта, каждую секунду меняющего своё положение в воздухе, выстрелы обычно запаздывали и тратились впустую.

Переход на поражение производился беглым огнём не прямой наводкой, а после того, как наводчики отметились по разрыву. Беглый огонь большим числом патронов деморализующе действовал на орудийный расчёт батареи, управление ею уходило из рук командира, установки производились наспех, без соблюдения необходимой точности; в результате получались в воздухе обширные огневые заслоны, но неприятельские самолёты часто не оказывались в районе этих заслонов. Беглый огонь ограниченным числом патронов (2–3 патрона) в виде коротких огневых шквалов, обрушивающихся на самолёт с некоторыми промежутками времени один от другого, производил более существенное впечатление на лётчика; при этом стрельба не была такой беспорядочной, как при беглом огне большим числом патронов. В обоих случаях стремились к тому, чтобы в зоне искусственного рассеивания разрывов оказался обстреливаемый самолёт противника.

Залповый огонь оказался наиболее целесообразным в боевой обстановке, и к этому виду огня перешли почти все русские зенитные батареи к концу войны. Исходные данные для залпа, подсчитанные более правильно в спокойном состоянии, обеспечивали получение зоны поражения уплотнённой группы одновременных разрывов, что могло иметь решающее значение для успешности зенитной стрельбы. Залповый огонь базировался не столько на скорострельности орудий, сколько на одновременном получении группы возможно большего числа разрывов в районе самолета. т. е. на принципе стрельбы не столько пулемётной, сколько ммтральезной. Поэтому была во время войны предположения довести состав зенитных батарей до шести орудий (вместо четырёх) или проектировать двуствольные орудия для зенитной стрельбы (проект руководителя офицерской школы для стрельбы по воздушному флоту).

В вопросе о возможности корректирования стрельбы по самолётам мнения «зенитчиков» того времени расходились. Одни, базируясь на скоротечности зенитной стрельбы, считали корректуру невыполнимой; напротив, другие, которых было большинство, считали корректуру обязательной, полагая, что она компенсирует невозможность предварительной пристрелки и позволит исправлять отклонения разрывов от цели, являющиеся следствием ошибок в показаниях приборов и исполнения команд орудийным расчётом или следствием других, не поддающихся сколько-нибудь точному учёту балистических причин [82] Интересные обстоятельные сведения по вопросу о стрельбе по воздушному флоту во время мировой войны можно извлечь из труда Б. Иванова «Борьба с воздушным врагом», ГИЗ, 1930 г. .

В 1917 г., и целях общей подготовки командного состава артиллерии, была сделана попытка издать «Инструкцию командиру полевой батареи для стрельбы по самолётам». Эту «Инструкцию» никак нельзя было считать правилами противосамолётной стрельбы, научно обоснованными и оправдавшими себя на боевой практике. По этой «Инструкции» стрельба артиллерии по самолётам считалась, в сущности, довольно безнадёжной, так как стрельба признавалась «отличной», когда лётчик не выдерживал огня батареи и изменял направление» .

В том же 1917 г. отказались от подготовки всего командного состава артиллерии к производству стрельбы по самолётам и создали на фронтах действующей армии особые курсы стрельбы по воздушному флоту для подготовки специалистов только такой стрельбы лишь среди комсостава зенитной артиллерии. Но и эта попытка не привела к достаточно положительным результатам. Курсы были упразднены, и взамен курсоров в конце 1917 г. создана была в Крыму специальная офицерская школа стрельбы по воздушному флоту (создателем которой и первым начальником был Тарновский — см. ниже).

На опыте практики офицерской школы стрельбы по воздушному флоту выявилась необходимость взаимодействия между зенитной артиллерией и истребительной авиацией. Было признано необходимым разграничить зоны действия каждой из них для создания наиболее выгодных условий их применения, обеспечивающих чередующееся воздействие на воздушного противника со стороны то артиллерии, то истребительной авиации.

Истребительная авиация должна действовать а воздушном районе, недоступном для огня зенитной артиллерии, т. е. в воздушном пространстве, окружающем границы досягаемости артиллерийского огня, и в сфере так называемой «мёртвой воронки», образующейся над стреляющей батареей. Эта воображаемая мёртвая воронка как бы опрокинута над стреляющим орудием, которое находится в её вершине, а дно её (или верхний потолок) будет представлять круг, радиус которого будет тем больше, чем меньше предельный угол возвышения орудия и чем выше летит самолет над орудием. Мёртвая воронка в значительной степени уменьшает сферу зенитной стрельбы; влетевший в неё неприятельский самолет находится в безопасности от поражения артиллерийским огнём находящейся под ним зенитной батареи и может производить её бомбёжку в границах мёртвой воронки с полной безнаказанностью. Помешать этому и заставить самолёт противника покинуть мёртвую воронку может либо свой самолёт-истребитель, находящийся в районе мёртвой воронки, либо взаимодействующая с данной батареей другая зенитная батарея.