Коллектив авторов - Незримый фронт Отечества. 1917–2017 [Книга 1]

Через двое суток подрывник скончался, причем немцы так и не раскрыли тайны его гибели.

Хотел бы еще раз подчеркнуть, что все нити диверсионно-разведывательной организации в Николаеве вели к одному человеку — резиденту советской разведки капитану НКВД В. А. Лягину. С одной стороны, он был блестящим организатором нелегальной работы, а с другой — мудрым наставником молодых чекистов, инженером высокого класса.

Однако, несмотря на повышенные меры безопасности, предпринятые В. А. Лягиным, после серьезного урона нанесенного нацистам произошел провал всей группы.

И все же, при каких обстоятельствах произошла ошибка резидента нелегальной диверсионно-разведывательной группы, какие обстоятельства способствовали этому? Как говорили ветераны разведки, «ахиллесовой пятой» в любой нелегальной работе является вопрос связи. Именно поэтому следует напомнить о контрразведывательном режиме, какой был создан немцами на оккупированной территории. Город Николаев, как и другие оккупированные территории, покрывала агентурная сеть, созданная спецслужбами Германии. В данном случае, активно действовало гестапо (тайная полиция), СД (служба безопасности), контрразведка Абвера, спецкомендатуры, радиоконтрразведка, тайная полевая полиция.

Агентура, созданная из числа предателей, давших согласие по принуждению или добровольно на работу с немцами, была недремлющим оком безопасности нацистского режима. Как уже было сказано выше, передатчик был уничтожен в начале весны 1942 года. В. А. Лягин предпринимал активные попытки и восстановил связь в августе того же года.

Однако специалисты из СД расшифровали часть текстов нашего резидента, из которых было понятно, что в городе Николаеве активно работает нелегальная резидентура, которую, судя по текстам шифровок, возглавлял майор «Хент» или «Кент». На первом этапе у службы безопасности была даже версия, что в Николаеве, судя по оперативному псевдониму, активно действует английский резидент. Позже, на основе полученных данных, в первую очередь радиоперехвата, они подготовили и распространили ориентировку о розыске резидента майора «Хента» или «Кента».

Эта информация впервые была получена советскими органами следствия во время допроса подозреваемой Марии Любченко. Приведем выдержку из протокола допроса М. Любченко:

«На одной из явок с официальным сотрудником “СД” Гансом Роллингом мне было заявлено о том, что в городе Николаеве проживает на нелегальном положении оставленный со специальным заданием для ведения подпольной работы против немцев некий майор “Хент или Кент”. Тогда же было пояснено Роллингом, что этот майор ранее проживал в Ленинграде. Судя по названным внешним приметам этого майора, я сделала вывод, что с ним имеет сходство знакомый мне инженер Корнев, и с этого момента, т. е. примерно с ноября 1942 года приступила к активной разработке последнего».

Опять-таки возвращаемся к вопросу о провалах нелегалов на каналах связи. То есть первичную информацию о существовании в Николаеве опытного советского резидента служба безопасности нацистов получила в результате радиоперехвата и частичной расшифровки его сообщений Центру и только позднее последовали трагические события, о которых подробнее коснемся ниже.

Итак, после многочисленных диверсий, осуществленных группой В. А. Лягина, контрразведывательный режим нацистов только ужесточился. Нацистам, а тем более службе безопасности, было понятно — у них под носом эффективно действует хорошо законспирированная нелегальная резидентура советской разведки.

Во время одной из облав на территории гаража городской пожарной полиции со своего рабочего места «исчез» связной В. А. Лягина Гриша Гавриленко, который носил, не смотря на категорические запреты резидента, при себе автоматический пистолет. Возможно, увидев людей в форме эсэсовцев, он предпочел скрыться. Все-таки не будем судить поступок Г. Гавриленко, а обратимся к фактам разворачивавшейся трагедии. Нужно было срочно легализовать его отсутствие на рабочем месте. В противном случае, за нарушение трудовой дисциплины Г. Гавриленко немцы могли выслать в Германию. В. А. Лягин принял решение достать медицинскую справку, и с этой просьбой обратился к врачу местной больницы Марии Любченко, немолодой женщине (ей исполнилось в 1943 году 54 года), которая была оставлена в городском подполье по линии областной партийной организации, но фактически саботировала задание партии. Как было сказано выше, ранее резидент был знаком с М. Любченко через свою жену М. Дуккарт. Он знал, что она не раз выручала фиктивными справками рабочих с «Южной верфи», но лично к ней не обращался. По воспоминаниям Э. И. Дуккарт, В. А. Лягин не доверял М. Любченко, но вынужден был к ней обратится, ради сохранения основного связного. Однако не знал резидент, что М. Любченко с июля 1942 года являлась агентом СД и ловко водила «за нос» подпольщиков, нанося своим предательством кровавые потери. К началу 1943 года М. Любченко стала опытным и активным агентом-провокатором, ее неоднократно внедряли в группы подпольщиков. В общей сложности агент-провокатор Любченко выдала органам безопасности Германии 32 патриота-подпольщика. Из их числа 21 человек был расстрелян, в том числе В. Лягин и Г. Гавриленко, троих повесили, остальных отправили в лагеря смерти.

На следующий день, после встречи и договоренности между М. Любченко и В. А. Лягиным-Корневым, Гриша Гавриленко вошел в кабинет врача больницы № 2, после чего «капкан» захлопнулся. Гришу Гавриленко взяли с поличным: с трофейным пистолетом и липовой справкой. Но самое главное — сотрудники СД знали, что он пришел от очень авторитетного инженера, которому покровительствует сам адмирал фон Боддекер, и у них уже появилось много вопросов о второй негласной жизни инженера Корнева. Через какое-то время на территории «Южной верви» Виктор Корнев был арестован.

На первом этапе следователь СД, несмотря на то что располагал косвенными уликами о причастности В. Лягина-Корнева к подпольной деятельности, вел себя достаточно корректно. В. А. Лягин был спокоен и даже обещал обратиться лично к фюреру об ущемлении прав мужа чистокровной немки.

В этой, казалось бы, кране трагичной и безвыходной ситуации разведчик не терял самообладание, работал над собой, продолжал расширять свой кругозор и совершенствовать свой немецкий. Он с трогательным вниманием относился к своей любимой женщине — Магде Дуккарт. Вероятно, будет уместно привести короткую и единственную записку, переданную разведчиком своим близким:

« Дорогая Магдочка!

Следователь настолько любезен, что разрешил мне получить из дому пару книг по немецкому языку.