Алексей Волынец - Деревянные пушки Китая. Россия и Китай – между союзом и конфликтом

Из-за примитивности запального устройства и большого количества применяемого при стрельбе из тайфура некачественного пороха, по свидетельству очевидцев, лица многих стрелков-«тайфурчи» носили следы пороховых ожогов и многие из них при выстреле отворачивали лица. Понятно, что меткость такой стрельбы оставляла желать лучшего (впрочем, встречаются отдельные свидетельства и о весьма искусной стрельбе из таких ружей). Иногда при выстреле отдача сбивала живой «станок» с ног.

При попадании 50-граммовая пуля тайфура имела впечатляющее действие, но ко второй половине XIX века, в эпоху нарезных казнозарядных винтовок, тяжёлый «карамультук» был уже явным анахронизмом. Тем не менее это оружие было широко распространено в Поднебесной империи и числилось на вооружении цинских войск едва ли не до конца XIX века. Китайцы применяли его против англичан и французов в ходе «опиумных» войн, их огонь испытали на себе и русские войска при завоевании Средней Азии. Последние свидетельства об использовании в боях тайфуров относятся к началу XX века в Монголии и Тибете, а также к экзотически вооружённым (точнее, почти невооружённым) китайским партизанам периода японской оккупации 1937–1945 годов…

Воин Андреевич Римский-Корсаков, старший брат великого композитора, в 1852 году принял командование шхуной «Восток», сопровождавшей фрегат «Паллада», прославленный в литературном произведении Ивана Гончарова. Именно Воин Андреевич оставил нам любопытные воспоминания о пребывании маленькой русской эскадры в восставшем Шанхае:

«Итак, мы застали Шанхай в осадном положении. Инсургенты, запершись в стенах его, никого не пускали в город, кроме самых известных им лиц из европейцев. Так, например, однажды нужно было побывать в городе английскому консулу, и для него ворота отперли. Этим случаем воспользовался адмирал наш (вице-адмирал Евфимий Васильевич Путятин, рассказ о котором будет ещё впереди. – Прим. авт.) и вместе с консулом прошёлся по городу… По рассказам адмирала, все лавки и дома заперты, всюду караулы и обходы, так что ни о чём нельзя составить себе понятия, кроме только о наружности улиц и домов.

Я со своей стороны пытался однажды попроситься в город, но караул у ворот решительно мне отказал, и даже не согласился никто доложить обо мне караульному начальнику. Я должен был удовольствоваться тем, что поглазел на разноцветные наряды и разнокалиберное оружие мятежного воинства. Многие из караульных были вооружены европейскими ружьями и пистолетами, но большая часть довольствовалась грубо сделанными копьями, ножами, бердышами и тому подобным ручным оружием. Главное отступление их от общенародного китайского наряда состоит в том, что они не бреют голов и не носят кос; волосы отпущены во всю длину, обвиты вокруг лба и маковки и поддерживаются повязкою вроде чалмы из куска красной или синей ткани… Физиономии их показались мне довольно бойкими. И в самом деле, эти инсургенты в сравнении с императорскими войсками молодцы. Несмотря на то что их наполовину меньше, они вот уже четвёртый месяц держатся против семи тысяч войска и пяти судов, очень порядочно вооружённых, да штук двадцати нанятых пиратских джонок, тоже вооружённых пушками, и даже почасту делают весьма удачные вылазки».

Захват «триадами» Шанхая обернулся его долгой осадой правительственными войсками. Бои за стены ведущего торгового города Китая длились полтора года и проходили на глазах обитателей европейских «сеттльментов» (экстерриториальных пригородов) и потому оставили после себя немало свидетельств, позволяющих детализировать особенности оружия и тактики китайских повстанцев, характерные не только для осады Шанхая, но и для всей гражданской войны, охватившей Китай в середине XIX века.

У крупнокалиберных ружей-«тайфуров», которые с успехом применяли шанхайские мятежники, был и более тяжёлый родственник – «худаньпао». Именно такой «худаньпао» англичане именовали «гингальсом», познакомившись с его довольно эффективным огнём ещё в первую «опиумную» войну. Это было уже не тяжёлое ружьё, а, скорее, очень лёгкое орудие калибром от 25 до 100 мм и весом до 30 килограммов на деревянном ложе с сошками у среза ствола. Сошки втыкали в грунт, казённая часть упиралась в землю. Стреляла такая лёгкая пушка небольшими ядрами и картечью на расстояние до 300 метров, применялась как в полевых боях, так и против лёгких укреплений. Главным достоинством такого орудия была лёгкость его вьючной или пешей транспортировки.

При осаде Шанхая обе стороны с большой ловкостью и эффективностью применяли самодельные зажигательные бомбы. Они представляли собой мешочки, начинённые грубым порохом с фитилём. Подожжённые бомбы бросали в строй врага или на палубу судна. Таким же образом применялись небольшого размера зажигательные горшки, наполненные порохом. С наблюдательных постов на мачтах атакующих судов и джонок ими забрасывали палубы вражеских кораблей с целью вызвать пожар или едким серным дымом отогнать артиллерийскую прислугу от орудий.

Порох, которым начиняли горшки, был настолько груб и плохо перемешан, что порой загорался лишь частично. У иностранцев эти бомбы получили прозвище «вонючих горшков». (Такими бомбами китайские пираты забрасывали палубы иностранных военных судов, которые направлялись на борьбу с ними.) Обычно против метателей зажигательных горшков на военных кораблях использовались меткие стрелки, которые выстрелами с марсов снимали их, прежде чем те успевали пустить в ход своё оружие.

В боях у стен Шанхая и повстанцы, и цинские солдаты применяли также своеобразные ручные огнемёты – «огненные трубы». Это были куски стволов бамбука диаметром 5–8 см и длиной 150–180 см. В таком стволе уничтожались перегородки и один конец заделывался толстой глиняной пробкой. Трубу для прочности оборачивали листьями пальмы-ротанга и туго набивали мелким порохом. Во время рукопашных боёв открытый конец поджигался и навстречу атакующим выбрасывался сноп огня. Иногда цинским солдатам удавалось, подорвав стены города, ворваться в него, но всякий раз их отбрасывали назад огненные струи из бамбуковых труб.

Применялся и более «крупнокалиберный» вариант данного оружия, для которого использовался бамбук самого большого диаметра – 12–13 см. Кусок ствола длиной в 3 метра с лишним укреплялся уже не только растительными плетёнками, но и железными обручами. Внутрь туго набивалась горючая смесь из серы, пороха, канифоли и масла. Смесь предварительно высушивалась, в «трубу» её закладывали из расчёта примерно по 2 литра на бамбуковое колено-отсек. К открытому концу приделывался фитиль. С таким огнемётом управлялись уже 2–3 воина, направлявших его в гущу наступавшего противника. Обе стороны широко применяли и стрелы для лука с пороховыми трубками.