Алексей Волынец - Деревянные пушки Китая. Россия и Китай – между союзом и конфликтом

Прапорщик Алексей Баранов так описывает настроения русских офицеров в тот день: «Не подлежит сомнению, что, если бы местные китайские власти усматривали какую-либо возможность забрать нас всех до последнего и отрубить нам головы, т. е. если бы нас было десять-двадцать человек, то этим они лучше всего угодили бы своему правительству. Так поступили они несколько лет ранее с производившим исследование приамурских стран офицером…»

Здесь Алексей Баранов и его соратники по первому амурскому каравану вспомнили судьбу Василия Ваганова, погибшего ординарца генерал-губернатора Муравьёва. Военный топограф Ваганов ещё в 1844 году вместе с экспедицией Александра Миддендорфа проводил первые исследования приамурской тайги, а в 1847 году по поручению губернатора Муравьёва арестовывал английского разведчика Остена, пытавшегося собирать сведения об Амуре. В 1850 году 30-летний Василий Ваганов был убит в тайге во время очередной конной экспедиции к берегам великой дальневосточной реки – китайские пограничные чиновники уверяли, что его якобы застрелил некий «тунгус» с целью ограбления. В штабе генерал-губернатора Муравьёва этим словам китайских властей не поверили…

Но в июне 1854 года русские корабли прошли по Амуру без единого выстрела – в этом была и доля заслуг погибшего разведчика Василия Ваганова. Удаляясь от города Айгунь, солдаты и офицеры маленькой армии Муравьёва вздохнули с облегчением. «Итак, главное препятствие было устранено, путь был открыт и всё обещало благополучное окончание трудного дела. Оставалась только борьба с могучей рекой…» – вспоминал те минуты подпоручик (младший лейтенант) Николай фон Глен, командир одной из четырёх рот русского отряда.

Река действительно оставалась непростой задачей. Баржам и лодкам во главе с колёсным пароходом предстояло пройти до устья Амура ещё почти две тысячи вёрст между совершенно неизведанными берегами.

12 июня 1854 года русские корабли достигли устья реки Бурея, одного из крупнейших амурских притоков, текущих с севера. Сегодня именно там располагается село Скобельцыно, названное в честь казачьего сотника Гавриила Скобельцына, служившего у губернатора Муравьёва проводником в первом плавании по Амуру.

Спустя пять суток флотилия подошла к месту будущего города Хабаровска, где в Амур с юга впадает большая река Уссури, которая ныне отделяет российское Приморье от территории Китая. Водная гладь здесь делится многочисленными островами на несколько протоков, и русский отряд, впервые двигаясь по Амуру и не имея точных карт, заблудился среди разлившихся после весеннего половодья рек. Корабли по ошибке свернули в русло Уссури и лишь на следующий день вернулись в основное устье Амура.

Как вспоминает подпоручик Николай фон Глен: «При выходе из Уссури в Амур Муравьёву прежде всего бросился в глаза высокий правый берег реки, густо поросший вековым лесом. «Вот где будет город», – сказал он, указывая рукою на отдельную, выступившую из общего очертания берега, скалу».

Точно предсказав место будущего Хабаровска, генерал Муравьёв в самых смелых мечтах не мог и представить, что спустя всего 35 лет именно на этой скале благодарные потомки поставят памятник лично ему. Пятиметровая бронзовая скульптура Николая Муравьёва работы выдающегося скульптора Александра Опекушина сегодня знакома всем – именно она украшает самую крупную денежную купюру Российской Федерации в 5000 рублей.

Но в июне 1854 года генералу Муравьёву было совсем не до памятников – едва миновав место будущего Хабаровска, русская флотилия попала в жестокий речной шторм. Сильный ветер вызвал на Амуре высокие волны, пароход «Аргунь» благополучно перенёс бурю, но деревянные баржи и лодки стало захлёстывать водой, когда они пристали на привал к левому берегу реки.

Как вспоминал прапорщик Алексей Баранов: «Образовалось настолько большое волнение, что лодки стало заливать и некоторые наполнились водой, было подмочено много разного хлеба. Мешки с мукой, крупой и сухарями с большим трудом были вытащены из лодок и разложены на берегу для просушки. К счастью, около этого берега было неглубоко, так что солдаты могли входить в воду, чтобы ловить всплывшие мешки с хлебом. От потопления уцелело немного лодок, даже генеральская была затоплена, причем подмочило все вещи Муравьёва, в том числе и гардероб».

Два дня флотилия потратила на приведение в порядок залитых волнами лодок и попытки спасти промокшие запасы сухарей. С последней задачей справится не удалось – солдатам, которые останутся на службу в устье Амура, в ближайшие месяцы придётся грызть заплесневевший хлеб, подмоченный амурской водой.

Благополучно справившийся с бурей пароход «Аргунь» по приказу генерала Муравьёва двинулся вперёд, не дожидаясь всего каравана. Без точных топографических карт проводники и командование экспедиции допустили ошибку – посчитали, что флотилия уже достигла района озера Кизи, которое лежит между Амуром и морским берегом Татарского пролива. В реальности речные корабли всё ещё находились недалеко от современного города Комсомольска-на-Амуре, более чем в 300 километрах от этого озера.

Ошибка в топографических расчётах вскоре выяснилась, когда ушедший вперёд пароход «Аргунь» вечером 22 июня 1854 года неожиданно встретил лодку с русским офицером. Григорий Данилович Разградский, 24-летний мичман, служил в экспедиции капитана Невельского, которая уже несколько лет на морских кораблях исследовала устье Амура. Зная о планах губернатора Муравьёва пройти речным путём из Забайкалья к морю, капитан Невельской отправил мичмана Разградского на байдарке местных аборигенов, «гиляков»-нивхов, вверх по Амуру – встречать русскую речную экспедицию.

Встреча двух экспедиций стала для флотилии Муравьёва концом плавания в неизвестность. Оставшиеся 400 с лишним вёрст до устья Амура речные корабли шли по местности, изученной моряками Невельского.

Аборигены нижнего течения Амура – «гиляки» и «гольды», как тогда называли нивхов и нанайцев, – уже познакомились с русскими и не боялись их. Капитан парохода «Аргунь» Александр Сгибнев вспоминал, что нивхи, подобно маньчжурам города Айгунь, были поражены дымящей трубой и называли его корабль «Тур-Му» – огненное судно. Сгибнев даже прокатил на пароходе нескольких наиболее смелых нивхов, а во время одной из ночных стоянок устроил для них настоящий фейерверк, выпустив в воздух осветительные ракеты. «Это невиданное гиляками явление доставило им большое удовольствие», – вспоминал позднее капитан первого амурского парохода.