Алексей Волынец - Деревянные пушки Китая. Россия и Китай – между союзом и конфликтом

«Вооружение составляют пики на бамбуковых древках, – писал Барабаш, – и фитильные фальконеты с пистолетными прикладами. Встречаются также изредка сабли и алебарды. Красоты ради по меньшей мере десятая часть людей занята исключительно ношением разноцветных знамён… Эффект, по их мнению, достигается непрерывной пальбой, отчего люди приучаются стрелять без всякого смысла. Тактика китайцев и основанное на ней маневрирование войск нелепы».

На этом жалком фоне воевавшие в Синьцзяне отряды Цзо Цзунтана или столичные войска Ли Хунчжана выглядели вполне современной армией. Но вероятность переброски значительных войск из Центрального Китая через степи Монголии рассматривалась русскими офицерами как близкая к нулю. Действительно, у империи Цин такого опыта не было с XVIII века. Зато в 1881 году в Монголии начнёт работу разведывательная экспедиция поручика Евтюгина, главной задачей которого была именно оценка возможностей прохода крупных частей кавалерии из Забайкалья к Пекину.

Параллельно с кавалерийским рейдом к столице империи Цин с северо-запада в Петербурге летом 1880 года стали планировать не менее решительную операцию – переброску в воды Тихого океана силами морского флота 25-тысячной группировки при 100 полевых орудиях, которая, высадившись на берегах Жёлтого моря, атакует Пекин с востока.

Если на границах Синьцзяна и в Забайкалье русские военные власти чувствовали себя уверенно и на случай открытой войны с Китаем даже планировали активные наступательные операции, то относительно дальневосточных рубежей Российской империи настроения были более осторожными.

В Приморье, ставшем русским только 20 лет назад, вероятный конфликт с Китаем вызывал опасения. Во Владивостоке население города тогда не превышало 9 тысяч человек, из них почти 4 тысячи составляли китайцы и корейцы, т. е. подданные империи Цин. Любопытно, что восьмитысячная регулярная армия корейского короля-«вана», тогда вассала Пекина, в планах возможного русско-китайского конфликта не рассматривалась вообще – её считали полностью бутафорской и небоеспособной даже китайцы…

Но близкую Маньчжурию во Владивостоке с 1879 года откровенно опасались – в городе и окрестностях насчитывалось лишь полторы тысячи солдат двух «линейных» батальонов. Всего же на огромном отрезке границы – почти 2000 вёрст по Амуру и реке Уссури – Россия располагала лишь 11 тысячами «штыков» и «сабель» при 32 артиллерийских орудиях. Из них лишь половина относилась к регулярной армии, той её части, которая считалась наименее подготовленной и боеспособной, – т. е. к пограничным «линейным батальонам». Остальную половину составляли недавно созданные конные и пешие сотни амурских и уссурийских казаков и почти три тысячи служивых из разбросанных по Приамурью и Приморью различных «местных» и «конвойных» команд, в основном выполнявших строительные функции в почти необжитом и малонаселённом крае. Тогда как на территории соседней Маньчжурии к моменту «Илийского кризиса» численность войск империи Цин оценивалась русской разведкой примерно в 42 тысячи. Правда, это были старые «восьмизнамённые» войска, укомплектованные из местных маньчжуров и родственных им племён солонов и дауров. Их изначальная боеспособность оценивалась невысоко.

За несколько лет до «Илийского кризиса» генерал-майор Михаил Венюков, изучавший военный потенциал Китая, так писал о «восьмизнамённых» частях в Маньчжурии: «Представьте себе милицию, плохо обученную, совсем почти непрактикующуюся в своём деле и вооружённую стрелами, копьями, саблями или, самое большое, дрянными фитильными ружьями… Они дурно вооружены, плохо обучены, не имеют европейски-образованных офицеров и вообще ни в каком отношении для русских, даже рабочих линейных батальонов, не могут быть опасными».

Любопытно, что такое отношение к боеспособности маньчжур подтвердило единственное боестолкновение русских и цинских войск в Приморье, произошедшее совершенно случайно за год до «Илийского кризиса». На рассвете 6 июля 1879 года в нескольких десятках вёрст от озера Ханка у хребта Шитэулин уссурийская казачья конная сотня под командованием майора Ножина, преследуя банду «хунхузов», атаковала крупный отряд маньчжурских войск. Расположившихся на привале «восьмизнамённых» солдат империи Цин русский майор просто перепутал с таёжными бандитами.

Казаки атаковали в конном строю с шашками наголо, несколько сотен маньчжур попытались отстреливаться. Бой прекратился, когда майор Ножин заметил белый шарик на шапке одного из противников – элемент униформы маньчжурского офицера. По итогам столкновения китайская сторона насчитала несколько десятков убитых и раненых. Казаки потерь не имели, кроме четырёх раненых лошадей…

Однако с началом «Илийского кризиса» благостное восприятие потенциального противника закончилось. В Петербурге верно оценили, что проблемы логистики не позволят быстро усилить русские войска в Приморье и Приамурье, тогда как у империи Цин имелось куда больше возможностей по наращиванию сил в пограничной Маньчжурии. Больше всего опасались, что из окрестностей Пекина будут переброшены части Ли Хунчжана – до 30 тысяч солдат, вооружённых современным оружием и обученных европейскими инструкторами.

Первое большое совещание по поводу обороны Приморья на случай войны с Китаем прошло в Петербурге 16 апреля 1880 года. По его итогам военный министр Российской империи Дмитрий Милютин записал в личном дневнике: «Военное положение того края представляется в неутешительном виде. Трудно что-нибудь сделать в короткое время для обеспечения этой отдаленной окраины от какого-либо враждебного покушения китайцев».

Вскоре опасения за судьбу Приморья усилили новые сведения, пришедшие в Петербург как с Дальнего Востока, так и с Запада. Летом 1880 года китайское правительство, готовясь к возможной войне с Россией, закупило в Европе свыше 52 тысяч ружей, в основном устаревших моделей, но среди них было и 20 тысяч относительно новых винтовок Ремингтона. Кроме того, в Германии представители империи Цин купили 150 пушек различного калибра.

Одновременно на китайской стороне Амура и в маньчжурском пограничном посёлке Саньчакоу, расположенном южнее озера Ханка лишь в сотне вёрст от Владивостока, были замечены немецкие инструкторы, руководившие постройкой укреплений. В итоге личный дневник военного министра Милютина пополнила новая тревожная запись: «Отовсюду получаются сведения об обширных приготовлениях Китая к войне, агенты его деятельно отправляют из Европы и Америки массу хорошего оружия, пороха, пушек, торпед и прочего. Возникает мнение, что наши приготовления слишком незначительны сравнительно с китайскими».