Руслан Скрынников - Дуэль Пушкина

Семья Пушкиных была первой, но не единственной жертвой модной венской игры. Князь Александр Трубецкой вспоминал, что «шалуны» из аристократической молодёжи — двоюродный брат Трубецкого граф Строганов, подпоручик князь Пётр Урусов, корнет Константин Опочинин — развлекались тем, что рассылали анонимные письма по мужьям-рогоносцам [1427].

Источники позволяют уточнить, когда именно венская игра получила распространение в Петербурге. Соллогуб с некоторой наивностью повествует, как однажды в начале декабря д’Аршиак показал ему несколько печатных бланков из Вены с шутовскими «дипломами» и среди них — печатный образец «диплома», посланного Пушкину [1428]. Соллогуб не заметил того, что Геккерны вновь вовлекли его в свою игру. Встреча во французском посольстве была подстроена. В ней участвовали оба секунданта несостоявшейся дуэли. 16—17 ноября Пушкин чётко разъяснил Соллогубу, что вызвал Дантеса, получив пасквиль. Д’Аршиак добивался примирения противников. Он непременно пустил бы в ход печатный образец пасквиля уже в ноябре, если бы имел его на руках. Очевидно, Геккерны заполучили образцы венских дипломов лишь в начале декабря. Они немедленно оценили значение сделанного открытия и постарались через секунданта уведомить о нём Пушкина.

В письмах 16—21 ноября, адресованных Геккерну и Бенкендорфу, поэт не скрыл гордости по поводу своей проницательности. В декабре 1836 г. Пушкин был уведомлен о наличии венского образца «диплома» и должен был признать свою ошибку. Следствием было то, что в послании Геккерну 25—26 января он вычеркнул все обвинения по поводу пасквиля. Вопрос был исчерпан. В последнем письме он оставил одну-единственную фразу: «я получил анонимные письма». Фраза нисколько не компрометировала Геккернов [1429].

Декабрь 1836 г. следует признать одной из важнейших вех дуэльной истории. Важнейший повод к поединку был устранён раз и навсегда.

Пушкин не сомневался, что сватовство Дантеса к Катерине — не более чем низкая интрига. Мистификация с замужеством Екатерины Гончаровой едва не привела к поединку, который был назначен на 21 ноября. Однако Дантес выполнил обязательство и женился на девице Гончаровой.

Второй повод к дуэли также перестал существовать. Тем не менее через три недели после свадьбы Екатерины Гончаровой Пушкин дрался на дуэли со своим зятем Дантесом и погиб. Какие обстоятельства привели к трагедии в тот момент, когда конфликт, казалось бы, должен был кончиться миром?

Даже друзья поэта не вполне понимали, что послужило поводом к последней дуэли. Дантес навязывался Пушкину в родственники. При этом он вёл себя крайне осторожно. Со своей стороны, Наталья не давала мужу поводов для ревности.

Преданная поэту Е.А. Карамзина писала о смертельном поединке Пушкина: «…эта катастрофа ужасна и до сих пор темна; он внёс в неё свою долю непостижимого безумия» [1430]. Мысль о доле вины поэта косвенно выразила Александрина Гончарова, искренне его любившая [1431]. А.И. Тургенев всю свою жизнь принимал участие в судьбе поэта. Стоя у его гроба, Тургенев слушал тексты из Псалтыри. Его поразила фраза: «Правду твою не скрыв в сердце твоем». Придя домой, Тургенев записал в дневнике: «Конечно, то, что Пушкин почитал правдою, т.е. злобу свою и причины оной к антагонисту (Дантесу. — Р.С. ), — он не скрыл, не угомонился в сердце своём и погиб» [1432].

Критический анализ источников раскрывает подлинные причины последнего конфликта, приведшего к катастрофе. Поединок стал неизбежен, когда поэт узнал о новой бесчестной интриге, исходившей от лиц, близких к Геккернам.

«Вся история семейной жизни Пушкина, — писал П. Губер, — есть в сущности длинная агония вечно возбуждённой и мнительной ревности, которая под конец, и привела к кровавому исходу» [1433]. В основе приведённого рассуждения лежит традиционное представление о том, что смертельная дуэль была вызвана поведением Натальи и ревностью Пушкина, его стремлением отомстить Дантесу.

В действительности с начала ноября 1836 г. и до конца января 1837 г. имели место три дуэльных истории. В начале ноября 1836 г. Пушкин отстаивал честь Натальи Николаевны. 17 ноября поэт намеревался драться, чтобы защитить опозоренную Екатерину Гончарову. Во второй половине января 1837 г. Пушкин стал жертвой клеветы, и ему пришлось отстаивать честь Александрины. У него не было иного способа оградить спокойствие семьи, кроме дуэли. Гибель поэта потрясла общество. Клевета, которая была подлинным поводом к последней дуэли, была мгновенно забыта.

Внимание большого света вплоть до 21—23 января было приковано исключительно к Пушкиным и чете молодожёнов Геккернов. Достаточно сослаться на запись из дневника фрейлины Мердер от 22 января по поводу бала у Фикельмонов 21 января и запись графини М.А. Мусиной-Пушкиной о бале у Воронцовых-Дашковых 23 января [1434]. Это значит, что молва о сожительстве Пушкина с Александриной ещё не проникла в великосветские гостиные. Поэт спешил. Он старался уничтожить интригу в зародыше. Благодаря Александрине поэт, видимо, узнал о сплетне раньше, чем она распространилась по всей столице. Из его друзей самым осведомлённым лицом был Вяземский, получивший сведения от Трубецкого. Даже Карамзины имели смутное представление о новой интриге против поэта.

Письма Софьи Карамзиной, регулярно записывавшей «сплетни» о Пушкине, доказывают, что вплоть до середины января она ничего не знала о «предосудительном» поведении поэта, хотя и видела его почти ежедневно. 24 января 1837 г. Пушкины встретились с Дантесом на рауте у Мещерской-Карамзиной. Три дня спустя Софи Карамзина подробно описала вечеринку в письме брату. Дантес и Катерина, отметила Софи, «продолжают разыгрывать свою сентиментальную комедию к удовольствию общества»; зато Натали «краснеет под долгим и страстным взглядом своего зятя, — это начинает становиться чем-то большим обыкновенной безнравственности; Катрин направляет на них обоих свой ревнивый лорнет» [1435].

Как и в аристократических салонах, внимание гостей привлекали прежде всего Пушкины и Геккерны. Однако в повествовании Софи неожиданно возник новый сюжет. «…Александрина, — злословила Карамзина, — по всем правилам кокетничает с Пушкиным, который серьёзно в неё влюблён и если ревнует свою жену из принципа, то свояченицу — по чувству. В общем всё это очень странно, и дядюшка Вяземский утверждает, что закрывает своё лицо и отвращает его от дома Пушкиных» [1436]. Вяземский отвратил лицо от дома Пушкиных. Он был на пороге разрыва со старым другом.

Уже А. Ахматова заметила, что в описании Софьи Карамзиной преобладала чужая речь. Племянница повторяла «утверждения» дядюшки. Не следует думать, что Софи повторила сказанную в тот вечер фразу. На вечере Вяземского не было. Значит, фраза по поводу отвращения лица была произнесена в другое время.