Евгений Барсуков - Артиллерия русской армии (1900-1917 гг.)

Что же касается состояния боевого комплекта 107- мм скорострельных пушек, то к 1915 г. оно являлось, безусловно, критическим, а в 1916–1917 гг. несколько улучшилось (к весне 1916 г. запасы выстрелов на 107- мм пушку увеличились до 2 000, так как в то время на фронте было очень мало 107- мм пушек, когда же пушки на фронте были получены, то число выстрелов на орудие сразу значительно уменьшилось — к январю 1917 г. вдвое).

Осадные 152- мм пушки Шнейдера обеспечены были выстрелами весьма слабо. Например, в августе 1916 г. вновь сформированные батареи лит. А (вооруженные указанными пушками) выступали на фронт, обеспеченные лишь по 300 выстрелов на орудие [133] ЦГВИА, 369, л. 528–530. .

Снабжение же выстрелами орудий крупных калибров было совершенно неудовлетворительно; эти орудия получали в общем всего лишь одну десятую того, что им нужно было в действительности. И если бы не кое-какие запасы подходящих снарядов береговых крепостей (особенно Владивостока, откуда снаряды приходилось перевозить за несколько тысяч километров по одноколейной Сибирской железнодорожной магистрали), а также некоторая помощь со стороны морского ведомства (снабжавшего выстрелами 305- мм гаубицы Обуховского завода), то русская крупная тяжелая артиллерия была бы обречена чуть ли не на полное молчание на фронте.

До самого конца войны давал себя знать снарядный голод полевой гаубичной и тяжелой артиллерии, что всегда влекло за собой значительно ослабленную ее боевую деятельность. Нередко даже легкие полевые гаубицы открывали огонь лишь по особому разрешению с указанием определенного на это и всегда ограниченного расхода снарядов. Русской тяжелой артиллерии разрешалось вести огонь непосредственно перед и во время той или иной операции, тогда как германцы развивали ежедневно усиленную деятельность своей тяжелой артиллерии. Создавшиеся таким образом условия деморализующим образом сказывались на личном составе, обслуживавшем тяжелую артиллерию, порождая вследствие бездеятельности скуку и праздность.

С целью накопления более или менее достаточного запаса выстрелов тяжелой артиллерии, необходимого для предположенной весной 1917 г. операции прорыва австро-германского укрепленного фронта, Упарт просил штаб главковерха указать фронтам на необходимость не расходовать без крайней надобности выстрелов к крупным калибрам, так как иначе никакое накопление этих выстрелов немыслимо. Упарт сообщал штабу, что до решительной операции желательно вовсе не расходовать выстрелы к 152- мм пушкам в 200 пуд., Кана и Шнейдера, к 254- мм (10-дм.) береговым пушкам, к 280- мм и 305- мм гаубицам, так как ожидаемое обеспечение выстрелами тяжелой артиллерии совершенно недостаточно, не удовлетворит минимальную предъявленную норму и может пагубно отразиться на боевых действиях всей группы ТАОН, имеющих весьма серьезное значение для предстоящих операций. Упарт признавал недопустимой трату тяжелых снарядов, подобную произведенной на Северном фронте, когда в одном из последних боев второстепенного характера фронт израсходовал: 5 175 выстрелов 152- мм пушек в 200 пуд., 736 выстрелов 152- мм пушек Канэ, 782 выстрела к 280- мм и 984 выстрела к 305- мм гаубицам [134] ЦГВИА, 370, л. 253, 254. .

Благодаря принятым мерам, ограничивающим расход снарядов в период «позиционного сиденья», удалось к 1917 г. накопить довольно большие запасы выстрелов не только для 76- мм полевых пушек, но и к орудиям средних и крупных калибров, вследствие чего русская армия свои попытки прорыва фронта противника в июне-июле 1917 г. ознаменовала невиданной до того мощной артиллерийской подготовкой орудиями всех калибров — до 280- и 305- мм включительно.

По опыту весенних операций 1916 г. Упарт определил средний суточный боевой расход выстрелов на орудие 107-, 122- и 152- мм калибра в следующем размере:

Нормы эти много меньше действительной потребности, если их сравнить с данными о расходе выстрелов французской и германской артиллерии.

За недостаточностью опытных данных, Упарт не пытался определить суточный средний боевой расход выстрелов на орудие крупных калибров.

Во французской артиллерии средний суточный боевой расход на одно тяжелое орудие выражался:

Максимальный расход — 200 выстрелов в день на тяжелое орудие — следует считать исключением и, быть может, правильнее было бы принять для французской артиллерии круглое число 100 снарядов в день на одно тяжелое орудие. Впрочем ввиду большого колебания чисел расхода выстрелов вывести средний суточный боевой расход снарядов на тяжелое орудие сколько-нибудь точно еще более трудно, чем для полевых легких орудий. И если, например, для французской тяжелой артиллерии этот расход считать приблизительно в 100 выстрелов, то по данным о расходе германской артиллерии норма 100 выстрелов окажется совершенно недостаточной, так как германцы в операциях на Сомме расходовали в среднем в день на орудие средних и крупных калибров следующее число снарядов:

— осенью 1915 г. по 325 на легкую полевую гаубицу и по 247 выстрелов на 15- см пушку;

— в июле 1916 г. на орудие 10,5 калибра 170 снарядов, на 15- см 119 снарядов и на орудие 21- см калибра 51.

В течение войны 1914–1917 гг. русская артиллерия получила всего ко всем имевшимся на ее вооружении орудиям около 72 312 000 выстрелов, в том числе: к 76- мм пушкам 60 437 000, к орудиям средних калибров (от 122- мм до 152- мм ) около 11 760 000 и к крупным калибрам (от 203- мм до 305- мм ) лишь 115 481.

Расход выстрелов русской артиллерии за первые 29 месяцев войны в 1914–1916 гг. почти всех калибров орудий, состоявших на вооружении, показан в табл. 43. Суммарно общий расход выразился в 34 167 570 выстрелов (округленно).

В 1917 г. израсходовано было приблизительно 11 миллионов 76- мм патронов, данные о расходе в том же году выстрелов других калибров не отличаются достаточной достоверностью. Большое количество снарядов было уничтожено при взрыве склада боевых припасов на ст. Козово 1 мая 1917 г. [135] ЦГВИА, 512, л. 307. . Крупных боевых операций, вызывающих большой расход снарядов, в 1917 г. не было, за исключением известного неудачного июльского наступления.