Эллен Уолд - SAUDI, INC. История о том, как Саудовская Аравия стала одним из самых влиятельных государств на геополитической карте мира

По сути Ямани и Фейсал говорили, что, хотя у них и есть свои политические пристрастия, они против того, чтобы принимать решения в сфере бизнеса на основании одних лишь политических соображений. Они не были готовы жертвовать отношениями с американскими потребителями и не хотели столкнуться с возможным краткосрочным снижением прибыльности во имя политических целей. Однако Ямани и Фейсал желали протестировать свои отношения с США и вполне были готовы поступиться краткосрочными выгодами ради долгосрочных деловых интересов страны. Иран и Ирак с удовольствием использовали нефть как инструмент для политических ходов, а затем нарушили общее соглашение.

То же самое делал Абдель-Азиз, когда в 1947 году успокаивал взволнованных сотрудников Государственного департамента США после того, как в мире возникло напряжение, связанное с поддержкой Америкой еврейского государства в Палестине. Король Абдель-Азиз предпочитал, чтобы Соединенные Штаты не поддерживали еврейское государство, однако совершенно не хотел ставить свои политические предпочтения выше отношений с американским руководством нефтяной отраслью в Саудовской Аравии {60} . Главной заботой Абдель-Азиза было его экономическое партнерство с американской нефтяной компанией, и он никогда бы не позволил своей политике или политике правительства США в отношении Израиля помешать развитию финансово взаимовыгодных отношений. Абдель-Азиз поддержал другие арабские страны в борьбе против еврейского государства, но при этом продолжал развивать дипломатические и финансовые отношения с США. В 1973 году для короля Фейсала и лидеров других богатых нефтью стран было политически целесообразно публично обвинять израильтян и американцев. Это соответствовало политическим настроениям в их странах, население которых хотело видеть, что арабские народы встают единым фронтом против западных сил. Это также повысило их роль в Лиге арабских государств. Важнее всего для Саудовской Аравии было то, что все это обеспечило отличное идеологическое прикрытие для экономической атаки на мировую экономику. Манипуляция нефтяным рынком с целью противостояния Израилю выглядела намного лучше, чем манипуляция во имя прибыли (которой эти страны занимались на самом деле).

Контекст политического эмбарго и арабской солидарности оказался на руку таким международным нефтяным компаниям, как BP, Shell, а также Aramco и ее материнские компании. После того как взлетевшие цены на бензин ударили по потребителям, американские руководители компаний — акционеров Aramco были вызваны на слушания в конгресс. Пресса начала требовать от них объяснения энергических проблем, охвативших промышленно развитый мир {61} . Пока потребители страдали, прибыль международных нефтяных компаний росла. К примеру, маржа прибыли Royal Dutch Shell выросла с 0,35 доллара за баррель нефти до 0,70 {62} . Для компаний это означало кошмарные затруднения в области отношений с общественностью.

Фрэнк Джангерс, генеральный директор Aramco, как и другие руководители международных нефтяных компаний, начал утверждать, что король Фейсал и американская поддержка Израиля — основные причины и дефицита топлива, и его собственной немедленной капитуляции перед приказами Ямани. Он не переставал винить Фейсала на протяжении целых четырех десятилетий. В своих показаниях конгрессу в разгар кризиса в январе 1974 года Джангерс сказал: саудовцы национализировали бы Aramco, если бы он не согласился с сокращением добычи и ограничениями, связанными с эмбарго {63} . Однако для такого заявления вряд ли есть веские основания, поскольку и Ямани, и Фейсал верили, что национализация оставшейся части Aramco принесет нефтяной отрасли Саудовской Аравии вред, а не благо. В более позднем интервью, данном после своего ухода из компании, Джангерс признал, что Ямани никогда не хотел национализации, а предпочитал, чтобы саудовское правительство «купило долю в Aramco и стало серьезным участником, хорошо знающим проблемы акционеров» {64} .

Джордж M. Келлер, бывший в то время заместителем председателя правления Socal, прямо опроверг утверждение Джангерса о том, что Aramco была вынуждена действовать определенным образом под угрозой национализации. «Нас не пугала угроза национализации в Саудовской Аравии», — сообщил Келлер сенату {65} . По его словам, Фейсал предупредил акционеров Aramco на встрече в Женеве в мае 1973 года, что в случае начала военных действий между Израилем и его соседями ему придется занять антиизраильскую позицию — но не из-за идеологических убеждений, а потому что «Саудовская Аравия находится под угрозой изоляции со стороны своих арабских друзей» {66} . Также Келлер сказал, что он и «все другие вовлеченные в процесс люди» боялись не того, что Саудовская Аравия национализирует Aramco, а «возможных ограничений своей профессиональной деятельности». Он завершил выступление словами: «Насколько я знаю, саудовцы никогда ничего не национализировали» {67} .

Тем не менее Джангерс всегда говорил, что именно отношение Фейсала к Израилю в первую очередь обусловило нефтяной кризис. Когда в 2017 году его спросили о вовлеченности Aramco в нефтяной кризис, он сказал, что «это была реакция короля Фейсала на сделки США с Израилем. Это было его и только его решение» {68} . Но в своей книге, написанной в 2013-м, Джангерс приводил доказательства того, что король не руководствовался исключительно идеологическими мотивами. В какой-то момент во время действия эмбарго Фейсал разрешил Джангерсу тайно нарушить запрет и использовать саудовскую нефть для пополнения запасов кораблей ВМФ США в Персидском заливе {69} . Реальному прекращению доступа США к нефти Фейсал предпочитал создание видимости участия в эмбарго.

Джангерс имел все основания винить в нефтяном кризисе неконтролируемые идеологические силы. К тому моменту, когда Ямани потребовал сокращения объемов производства и введения эмбарго, Джангерс менее года занимал пост генерального директора компании. Поэтому не приходится удивляться и тому, что глава Aramco так быстро капитулировал перед Ямани, и тому, что он винил во всем политику короля Фейсала, а не рассматривал более сложные, связанные с прибылью мотивы. Джангерс недолго проработал генеральным директором Aramco. Через пять лет после нефтяного кризиса правление компании уволило его. По словам Тима Барджера, который услышал эту историю от своего тестя, занимавшего в то время пост старшего вице-президента Aramco, Джангерс «утверждал, будто был уволен из-за слишком резких нападок на саудовцев, однако на самом деле причиной увольнения послужили его собственные должностные преступления» {70} .

История нефтяного кризиса 1973 года сильно осложняется намеренной или невольной дезинформацией, слишком упрощенными объяснениями и корыстными самооправданиями сторон. Однако по большому счету все выглядит довольно просто. Саудовская Аравия руководствовалась вопросами прибыли, и сложившаяся ситуация была на руку и саудовцам, и американским нефтяным компаниям, которым все еще принадлежала бо́льшая часть Aramco. Aramco, ее материнские компании и Саудовская Аравия вышли из нефтяного кризиса намного более богатыми, чем были раньше. За период между октябрем 1973 года и октябрем 1974-го доходы американских акционеров Aramco выросли на 56 % {71} . Более чем через десять лет после основания ОПЕК картель смог заявить, что обладает достаточной силой, чтобы диктовать цены на нефть. Тем самым он выполнил одну из своих миссий. Вторая миссия состояла в том, чтобы страны — члены организации получили контроль над самой нефтью. Саудовская Аравия смогла стать лидером картеля благодаря мастерству Ямани как переговорщика, а также подконтрольной Эр-Рияду доле глобального экспорта нефти. Саудовская Аравия и ОПЕК действительно стали «хозяевами собственного товара», как выразился Ямани сразу после начала роста цен. После следующего шага Саудовская Аравия подчинит себе собственную отрасль.