Адриан Голдсуорси - Юлий Цезарь. Полководец, император, легенда

Цезарь вернулся в Эпир. Хотя он контролировал порты Аполлония и Орика, флот Бибула проявлял большую активность и устроил плотную блокаду. Один из конвоев с конницей и легионерами был вынужден вернуться в Брундизий, потеряв один корабль. Бибул казнил всех, кто находился на борту, независимо от звания. Вероятно, он надеялся, что такая жестокость предотвратит дальнейшие попытки врага пробиться к Цезарю, но, несомненно, его гнев питала и старая, глубоко укоренившаяся ненависть к бывшему коллеге на посту эдила, претора и консула. Кроме того, он был ожесточен из-за гибели двух своих старших сыновей, недавно убитых в Египте. Бибул не знал пощады, но он был не одинок в этом. С самого начала войны лишь немногие сторонники Помпея проявляли какую-либо склонность соперничать с Цезарем в умеренности и милосердии. Его благодушная политика, явно подразумевавшая личное превосходство, лишь усиливала их ярость и подталкивала к новым зверствам. Цицерон был шокирован настроениями, царившими в лагере Помпея. Большинство видных членов партии Помпея заявляли, что те, кто сохранил нейтралитет, почти такие же предатели, как активные сторонники Цезаря; ходили разговоры о массовых казнях и других наказаниях, когда победоносная армия вернется в Италию [10].

Цезарь встал лагерем у реки Апса, недалеко от Аполлонии. Более многочисленная армия Помпея заняла позицию на противоположном берегу, но не проявляла намерения атаковать и начинать сражение. Последовала очередная попытка мирных переговоров, когда Цезарь послал к Помпею одного из его собственных командиров, попавшего в плен во второй раз. Он предлагал сопернику дать совместную клятву о роспуске обеих армий в течение трех дней (достаточно честное, хотя и трудновыполнимое условие), а потом поручить сенату и римскому народу быть третейским судьей в разрешении их разногласий. Сначала Помпей не ответил, но Цезарь был готов ждать, в надежде, что из Италии к нему прибудут новые войска. Между тем он усилил давление на флот Бибула, лишив его возможности высадки на побережье. Боевые суда имели очень многочисленные команды для своего относительно небольшого размера, так как для скорости и маневренности требовались согласованные усилия множества гребцов. На палубе было мало свободного места для продуктов и пресной воды и еще меньше места для отдыха гребцов, поскольку их общий вес играл роль балласта для стабилизации корабля. Таким образом, время от времени — как минимум каждые три дня — нужно было приставать к берегу для пополнения запасов и восстановления сил гребцов. Античный флот действовал эффективнее всего, когда его базы располагались поблизости от сухопутных войск или при их тесной поддержке. Солдаты Цезаря контролировали гавани и наблюдали за побережьем, нападая на любое судно, пытавшееся причалить к берегу, и вынуждая людей Бибула возвращаться на свои базы на острове Керкире гораздо чаще, чем им бы того хотелось. В сочетании с суровой зимней погодой продолжение блокады требовало от флота Помпея огромных усилий. Вскоре Бибул запросил перемирия, но послал на переговоры своего старшего подчиненного Луция Скрибония Либона, под предлогом отсутствия личной враждебности к Цезарю и своего несдержанного от природы темперамента, который мог бы воспрепятствовать соглашению. Дочь Либона была замужем за Секстом, младшим сыном Помпея, что указывало на тесные семейные связи между многими его главными сторонниками. Цезарь явился на встречу, но был разочарован, когда Либон просто попросил о перемирии, во время которого судам Помпея будет разрешено свободно причаливать к берегу, а взамен пообещал лишь передать предложения другой стороны на рассмотрение Помпея. Цезарь заявил, что он пойдет на перемирие лишь при условии снятия блокады. Он попросил Либона обеспечить беспрепятственный проход для послов, которых он отправит к Помпею. Оба требования остались без удовлетворения, и, как сказано в «Записках», «когда Цезарь понял, что Либон начал эти переговоры только с целью улучшить свое опасное положение без каких-либо видов на мир или реальных предложений, он снова обратил свое внимание на дальнейшее ведение войны» [11].

Вскоре Бибул тяжело заболел «от холода и напряженных трудов». Ему не было назначено замены на посту командующего флотом, но партия Помпея продолжала блокаду, несмотря на трудности. На реке Aпce противоборствующие армии продолжали смотреть друг на друга с разных берегов. Последовали новые переговоры. Цезарь отправил на берег реки своего легата Ватиния, который обратился с примирительной речью к вражескому аванпосту и получил ответ, что один из командиров явится на следующий день. Встреча состоялась, но была прервана из-за вмешательства Лабиэна и закончилась перестрелкой с обеих сторон. Впоследствии бывший легат Цезаря якобы воскликнул: «Так перестаньте же говорить о примирении; никакого мира у нас быть не может, пока нам не доставят голову Цезаря!» Незадолго до этого Помпей сказал, что он не будет даже рассматривать мирные предложения, если это создаст впечатление, будто он нуждается в «милости Цезаря». Противостояние продолжалось, и Цезарь все больше беспокоился, по мере того как проходили недели и месяцы без подкреплений из Италии. Некоторые источники утверждают, что он усомнился в решительности и преданности своих подчиненных, оставшихся в Италии. Решив, что лишь его присутствие может придать войскам необходимую энергию, он лично отправился в Брундизий, переодевшись одним из собственных рабов, которых часто использовали в качестве гонцов. Цезарь вступил на борт небольшого купеческого судна, пришвартованного в устье реки Эос. Когда судно поплыло вниз по реке к морю, команде пришлось бороться с сильным встречным ветром. Через некоторое время моряки решили отказаться от дальнейших попыток и повернуть обратно, но Цезарь неожиданно откинул капюшон плаща и призвал их не страшиться, потому что они везут «Цезаря и его удачу». Гребцы и рулевой удвоили усилия, но в конце концов были вынуждены остановиться и причалить к берегу. Крайне сомнительно, что полководец мог оставить свою армию в таких обстоятельствах, даже если он нуждался в подкреплении, и, вероятно, по этой причине в «Записках о гражданской войне» нет упоминания об этом инциденте. Однако Плутарх утверждает, что, когда легионеры Цезаря узнали о случавшемся, они не почувствовали себя преданными, но лишь обиделись, что их командир не верит, что они могут без подкреплений одержать победу. Когда он вернулся в лагерь, легионеры якобы обступили его и просили больше верить в них. Это было очередным свидетельством чрезвычайно тесной связи между полководцем и его солдатами, созданной и укреплявшейся с самого начала военных кампаний в Галлии [12].