Адриан Голдсуорси - Юлий Цезарь. Полководец, император, легенда

Армейские командиры, особенно трибуны и центурионы, тоже оказались в выигрыше от распределения земель. Наиболее выдающиеся сторонники Цезаря получили высокие должности, и это привело к ряду изменений в традиционном устройстве римской магистратуры. В 47 году Цезарь увеличил численность преторов с восьми до десяти человек. Осенью следующего года ему не хватило времени для проведения большинства выборов между возвращением из Африки и отправкой в Испанию. Поэтому по возвращении из Испании в октябре 45 года он избрал 14 преторов и 40 квесторов до конца года и 16 преторов и еще 40 квесторов, которые должны были занять свои посты с 1 января 44 года. В то же время он сложил с себя консульские полномочия за 45 год, когда он занимал этот пост в отсутствие коллеги — точно так же, как Помпей в начале 52 года до н. э. Его легаты Фабий и Требоний были избраны временными консулами до конца года.

Хотя сенат наделил Цезаря правом назначать магистратов, он довольствовался направлением рекомендаций, которые зачитывались вслух на соответствующем собрании. Судя по всему, его протекция всегда оказывалась успешной, и другие претенденты не осмеливались выставлять свои кандидатуры. Формальности до некоторой степени были соблюдены, но нескрываемое желание Цезаря возвысить своих многочисленных сторонников противоречило старинной традиции. Когда Фабий Максим ушел посмотреть театральное представление и был объявлен консулом, несмотря на свое отсутствие, собравшиеся якобы вскричали: «Он не может быть консулом!». Цезарь узнал об этом, когда председательствовал на собрании триб, которому предстояло избрать квесторов на следующий год. Вместо этого он распустил собрание, затем заставил избирателей снова собраться уже в качестве центуриатной комиции (собрание центурий) и проголосовать за нового консула. В тот же день после полудня был избран другой его легат, Гай Каниний Ребилий, чей срок на посту консула таким образом продолжался не более нескольких часов. Неделю спустя Цицерон пошутил, что «в консульство Каниния никто не успел даже позавтракать. Впрочем, при нем не случилось ничего плохого, ибо он проявил такую невероятную бдительность, что за все время, пока был консулом, ни разу не ложился спать». Говорили, что он советовал всем своим знакомым поскорее пойти и поздравить Каниния, прежде чем тот покинет свой пост. С другой стороны, в частных беседах он признавался, что это повод скорее для слез, чем для смеха [10].

У временных консулов, фактически назначенных Цезарем, едва ли оставалось время для каких-то значительных дел, даже с учетом того, что они обладали свободой действий, а не просто осуществляли законодательные инициативы диктатора. Вместе с тем они обладали всеми полномочиями и символами своей должности. Цезарь фактически повысил десятерых бывших преторов до консульского статуса, даже не назначая их на высшие посты, так как ему нужно было наградить многих своих сторонников в короткое время. Формально такие назначения не являлись незаконными, но не имели прецедентов и не способствовали престижу высоких должностей. Сходным образом, резкое увеличение количества других постов неизбежно обесценивало их, но в данном случае у Цезаря имелось некоторое оправдание. Сулла определил восемь преторских должностей, так как это число соответствовало количеству провинций, находившихся под властью Рима. С тех пор Римская империя значительно расширилась в ходе аннексий и завоеваний, и возникла необходимость в большем количестве магистратов для управления новыми провинциями. Избранные квесторы автоматически становились сенаторами, так что численный состав сената ежегодно увеличивался как минимум на 40 человек. Цезарь также имел право назначать новых сенаторов и даровать человеку статус патриция, если он считал это необходимым.

Еще до потрясений и огромных потерь гражданской войны институт цензорства перестал нормально функционировать, главным образом из-за трений между коллегами, разделявшими этот пост. В результате численный состав сената значительно сократился. Цезарь назначил сотни новых сенаторов; он не только возместил потери, но и расширил состав сената. В свое время Сулла удвоил численность сенаторов и довел ее примерно до 600 человек, но ко времени смерти Цезаря в Риме насчитывалось 800—900 сенаторов. Кое-кто из них подвергся изгнанию из сената в предыдущие годы или не был допущен к политической деятельности из-за того, что члены его семьи некогда выступали на стороне Мария. Большинство новых членов происходили из старинных всаднических родов, включая многих представителей местной аристократии, но несколько бывших центурионов тоже стали сенаторами. Более того, в состав сената вошли люди из семей, недавно наделенных полными гражданскими правами, включая галлов из Цизальпийской, а возможно, также из Трансальпийской провинции. Ходили шутки о «варварах», снявших кожаные штаны, чтобы надеть тогу, и кто-то вывесил на форуме лозунг, призывавший добропорядочных горожан не показывать новым сенаторам дорогу к дому заседаний. Впрочем, маловероятно, что кто-либо из «чужеземцев», попавших в состав сената, не умел свободно изъясняться на латыни, не имел хорошего образования и заметно отличался в культурном отношении от настоящих римских аристократов [11].

Некоторые новые назначения могли показаться скандальными; как мы помним, Цезарь любил говорить, что он готов вознаграждать даже преступников, если они помогут ему. Многие его назначенцы, получившие командные должности в провинциях, впоследствии были обвинены в коррупции и вымогательстве и признаны виновными. Одним из таких людей был будущий историк Саллюстий, оставшийся управлять Африканской провинцией после битвы при Тапce. В своем сочинении он отрицает какую-либо вину, и вполне возможно, что он скорее был наивным, чем коррумпированным человеком. Другой преданный сторонник Цезаря, известный своей жестокостью, так и не добился назначения в провинцию, но Цезарь сделал ему щедрый денежный подарок.

Как бы то ни было, в целом новые сенаторы мало отличались от предыдущих. В прошлом отпрыски знатнейших римских семейств часто демонстрировали алчность, коррупцию, некомпетентность и множество других пороков. Более серьезное обвинение состоит в том, что, расширив состав сената, Цезарь сделал его слишком громоздким органом, плохо подходившим для плодотворных дебатов. В этом есть смысл, но в последние годы жизни Цезаря ему пришлось принимать так много единоличных решений, что лишь незначительная часть государственных дел выносилась на обсуждение в сенате. Чаще всего вопрос решал сам Цезарь и его советники за закрытыми дверями; потом они выпускали указ, якобы утвержденный сенатом и даже включавший вымышленный список присутствовавших на заседании. Цицерон был удивлен, когда получил целый ряд писем из римских провинций, где его благодарили за голосование в поддержку их петиций. В большинстве случаев он раньше даже не слышал о них и не принимал никакого участия в обсуждении вопросов. Существовало так много дел, требовавших внимания, что просто не оставалось времени на формальное разбирательство, хотя интересно отметить, что Цезарь всегда представлял свои решения в корректной и традиционной форме, особенно для дальних адресатов, не имевших представления о том, что происходит на самом деле. Двумя его главными помощниками в этой работе были Оппий и Бальб, которые так никогда и не стали сенаторами. Хотя вопросы решались беспрецедентным и неконституционным образом, даже критики Цезаря не оспаривали, что он со своими помощниками обычно принимал взвешенные и разумные административные решения [12].