Адриан Голдсуорси - Юлий Цезарь. Полководец, император, легенда

Оргеториг поощрил надежды Кастика и Думнорига на верховную власть в их собственных племенах и скорее всего пообещал им поддержку гельветских воинов после переселения. Отец Кастика фактически был единоличным правителем секванов, и сенат официально признавал его «другом римского народа». Думнориг был младшим братом друида Дивитиака и имел много сторонников в своем племени. Три вождя принесли тайную клятву (что всегда было зловещим признаком в глазах римлян) и обязались помогать друг другу в своих предприятиях. Думнориг также женился на дочери Оргеторига, подтвердив свою приверженность брачным союзом: его мать уже была замужем за вождем битуригов, а его сводная сестра и другие родственницы женского пола — за различными вождями соседних племен. Объединившись, эти три вождя сильнейших племен центральной Галлии полагали, что никто не в силах противостоять им [4].

Гельветы подошли к делу со всей основательностью. Их вожди рассудили, что подготовка к походу должна занять как минимум два года: 60 и 59 гг. до н. э. Отовсюду собирали тягловый скот, частично купленный или захваченный у соседей, и засевали все имеющиеся пахотные земли, чтобы обеспечить людей запасами зерна на долгую дорогу. Тревожные сообщения о замыслах гельветов, достигшие Рима, без сомнения, были направлены дружественно настроенными вождями племен, а также губернатором Трансальпийской Галлии. В 60 г. до н. э. было решено отправить в Галлию большую делегацию, включавшую ряд людей, хорошо знакомых с этим регионом и имевших семейные связи с местными племенами. Они вступили в контакт с германским вождем Ариовистом, прибывшим в Галлию на помощь секванам против их соперников, но теперь поселившимся вместе со своими воинами и их семьями на большом участке племенных земель. Нам мало что известно о других направлениях деятельности римской делегации, но положение вскоре изменилось в благоприятную сторону для Рима. Несмотря на дипломатические успехи Оргеторига, до гельветов дошли слухи о его более честолюбивых помыслах, и он предстал перед судом за попытку узурпации власти. Наказанием за это преступление была смерть на костре, поэтому Оргеториг решил провести акцию устрашения. В день, назначенный для суда, он прибыл в сопровождении своих воинов, данников и всех соплеменников, имевших перед ним общественные или долговые обязательства. Таким образом, он привлек на свою сторону более 10 000 человек — вероятно, одну восьмую от общего количества боеспособных мужчин среди гельветов. Это была схватка между нарождающимися государственными учреждениями и традиционным укладом племенного строя. Разумеется, суд не мог состояться при таких обстоятельствах, но другие вожди племени не устрашились и объявили всеобщий военный сбор, чтобы раз и навсегда разделаться со своим соперником. Впрочем, еще до начала братоубийственной гражданской войны Оргеториг умер; ходили слухи, что он покончил с собой. Его смерть никак не повлияла на решение, принятое племенем, и подготовка к переселению продолжалась полным ходом. Возможно, римляне не вполне осознавали, что процесс переселения гельветов уже приведен в движение, несмотря на гибель его инициатора. В мае 60 г. до н. э. Цицерон полагал, что крупную войну в Галлии удалось предотвратить, к неудовольствию консула Метелла Целера, который получил Трансальпийскую Галлию в качестве своей провинции [5].

Цезарь объяснял переселение как результат общего стремления племени к захвату более удобной территории для набегов на соседей и личных амбиций Оргеторига. Не все ученые полностью соглашались с этим и намекали на то, что он скрывал правду ради оправдания собственных действий. К примеру, они отмечают, что в «Записках» не упоминается об Ариовисте, который сражался за секванов и впоследствии поселился на их землях. Это приводит к предположению, что гельветы в первую очередь были готовы поспособствовать другим племенам в разгроме Ариовиста и вытеснении германцев со своих земель. Сторонники теории «заговора» рассуждают о том, что Цезарь нуждался в нейтралитете или даже содействии Ариовиста, чтобы усмирить гельветов в 58 г. до н. э. После того как они были разгромлены, он вероломно обрушился на германцев и выдворил их из Галлии. Согласно этой версии, Цезарь не хотел, чтобы гельветы сами выгнали Ариовиста и таким образом лишили его оправдания за вмешательство во внутренние дела Галлии [6].

Все эти выводы сделаны задним числом и звучат неубедительно. Во-первых, практически невероятно, что Цезарю могло бы сойти с рук такое явное и умышленное искажение фактов с учетом того, что его записки были объектом пристального изучения хорошо осведомленной и враждебной критики. Также маловероятно, что в Риме с одобрением отнеслись бы к изгнанию Ариовиста гельветами. Трансальпийская Галлия граничила с территориями эдуев и секванов, которые имели статус союзников. Ариовист недавно тоже был назван «другом римского народа». Сама провинция недавно пострадала от крупного мятежа аллоброгов, и ей требовалась стабильность для восстановления торговли и сбора налогов. Прибытие сильного племени угрожало нарушить сложившуюся систему союзных обязательств. Существовал и вопрос о том, что должно было произойти с родиной гельветов после их ухода. Если заброшенные земли будут заселены новоприбывшими — возможно, другим германским племенем — то это будет представлять новую угрозу для римской провинции. В целом римляне с подозрением относились к переселениям народов, широко распространенным в Европе железного века, и старались препятствовать таким миграциям на территориях, граничивших с их собственными провинциями. И наконец, создание союза, не зависевшего от Рима, не было в интересах галльских племен.

Таким образом, Цезарь имел достаточно причин для вмешательства, даже если бы гельветы собирались сражаться с Ариовистом, и не нуждался в сокрытии фактов. Его собственные записи выглядят гораздо более правдоподобно. Кастик и Думинориг полагали, что они выиграют от прибытия переселенцев, и несомненно ожидали поддержки со стороны Оргеторига против своих оппонентов, будь то чужеземных или в собственном племени. Вожди секванов, с самого начала пригласивших Ариовиста в Галлию, и многие другие вожди, обращавшиеся к Цезарю за помощью в следующие годы, исходили из таких же побуждений. Умение заручаться помощью мощной внешней силы повышала престиж вождя и в случае необходимости могла стать прямой военной поддержкой. Было бы заблуждением говорить о проримски или антиримски настроенных фракциях внутри племен (или, если уж на то пошло, о прогерманских или антигерманских фракциях). Каждый отдельный лидер стремился заручиться любой поддержкой, которую считал наиболее выгодной для себя, и все они участвовали в борьбе за главенство в племени. Некоторые вожди и правящие советы некоторых племен решили, что лучше объединиться с Римом и Цезарем, а их соперники поступили иначе [7].