Михаил Бенцианов - «Князья, бояре и дети боярские»

По непонятным причинам в Поганой книге не были учтены «Ощеринские», среди которых в Водской пятине поместьем владел А.Г. Бокарь Мечнянинов. Представители этой группы были известны также в Деревской (Д. Алексеев) и в Бежецкой (И. Страх и его брат В. Медведь) пятинах [254] НПК. Т. 3. Ст. 750; Федор Григорьев Чебот Мечнянинов принадлежал к числу «Тучковских». В некоторых списках Поганой книги Федор Григорьев Голова Мечнянинов показан как «Салтановский Травина» ( Архив СПб. ФИРИ. Русская секция. Оп. 1. Кол. 1. Кн. 14. Л. 3); НПК. Т. 1. Ст. 291; ПКНЗ. Т. 1. С. 217. .

За пределами Водской пятины в писцовых книгах встречаются группы послужильцев «Ивановские Петрова», «Васильевские Микитина», Дмитриевы «служили Шаховскому» [255] В платежной книге 1543 г. сыновья М. Пестрика Дмитриева были зафиксированы с пометой «Шаховского люди». , Ватазины «Семеновские Брюхова», а также Я. Бунков «Ивановской человек Лошинского» и Я. Певцов «Ивановской человек Рунов».

Все эти группы и отдельные лица были неизвестны Поганой книге, хотя позднее факт их испомещения также использовался в местнических целях. В составе одного из сборников XVII в., упомянутого К.В. Барановым, к Поганой книге были добавлены выписки из писцовых книг Деревской и Бежецкой пятин с именами бывших послужильцев. Составители этого сборника осознавали недостаточность данных этого документа и стремились дополнить его сведениями из других источников [256] Баранов К.В. Издания новгородских писцовых книг 1490-х гг. // ПКНЗ. Т. 1. С. 20. .

Находившийся в составе Поганой книги конспект писцовой книги Водской пятины Д.В. Китаева, который, видимо, представлял первоначальную основу этого документа, не был ориентирован на отбор сведений о послужильцах. В нем было отмечено большое число имен полноценных детей боярских. Позднее этот конспект был значительно сокращен путем вычленения из него имен послужильцев (действительных и мнимых).

В ряде списков Поганой книги присутствуют сведения, которые не находят подтверждения не только в сохранившемся тексте писцовой книги, но и в позднейших описаниях Водской пятины. В списке из коллекции И.А. Шляпкина, например, в Спасском Городецком погосте упоминались «Кондрашко да Кирилко Васильевы дети Терпигорева Васильевские люди Тучкова». Описание этого погоста в писцовой книге Д.В. Китаева сохранилось в полном виде. Упомянутые лица в нем отсутствовали. В полном виде описание этого погоста дошло до нашего времени и в писцовой книге конца 1530-х гг., однако и здесь не обнаруживаются следы Терпигоревых. Представители этой фамилии действительно встречаются среди новгородских помещиков. Все они были испомещены в Шелонской пятине, где владели крупными компактно расположенными поместьями. Их потомок Келарь Терпигорев в Тысячной книге был записан по дворовому списку [257] Архив СПб. ФИРИ. Русская секция. Оп. 1. Кол. 1. Кн. 14. Л. 4; НПК. Т. 4. Ст. 146, 152–158, 168, 182, 188–190; НПК. СПб., 1905. Т. 5. Ст. 62–64, 67, 69; ТКДТ. С. 91. К.В. Базилевич на основании этого известия рассматривал Терпигоревых как послужильцев ( Базилевич К.В. Новгородские помещики… С. 80). . Отмеченное наблюдение заставляет с осторожностью относиться к «уникальным» сведениям Поганой книги, которые требуют подтверждения другими источниками.

«Ценность» Поганой книги за исключением восполнения пробелов сохранившегося текста писцовой книги заключается в датированном сообщении о роспуске боярских дворов. Существование этого указа (указов), по-видимому, было следствием вольной трактовки ее составителем испомещения групп бывших послужильцев. В родословных источниках часто фигурировали точные даты, которые задним числом сопровождали события из истории той или иной фамилии. В родословной князей Мышецких, например, приводился факт ссылки их предка в Новгородскую землю: «Князь Иван Мышецкий сослан в Новгород в 6996 году, а вотчину великий князь взял на себя». Сыновья князя И. Мышецкого в действительности получили поместья в первые годы XVI в. Указанная дата была заимствована из летописного текста о выводе из Новгорода «многых бояр и житьих людей» и об испомещении московских детей боярских. Точную дату – 6995 г. – имели поддельные «верстальные списки» из родословного пасквиля на Апрелевых, Нееловых и Гурьевых, не говоря уже о комплексах фальсифицированных жалованных грамот [258] Мятлев И.В. Князья Мышецкие // ИРГО. СПб., 1911. Вып. 4. С. 95; Баранов К.В. Легенды XVII в. о родопроисхождении новгородцев Апрелевых, Нееловых и Гурьевых // Проблемы отечественной истории и культуры периода феодализма (Чтения памяти В.Б. Кобрина). Тез. докладов и сообщений. С. 43–35. .

Переход в число холопов или даже вольных слуг бояр имел личный характер и не отражался на судьбах родственников. Скудость источников в большинстве случаев не дает возможности проследить генеалогические связи послужильцев, ставших помещиками в Новгородской земле. Только в случае Г.Ф. Белосельского удается установить его происхождение. Этот «человек» И.И. Салтыка Травина принадлежал к роду князей Белозерских и был отмечен в родословной росписи. Его близкие родственники князья И.Ф. Шарап, В. и В. Слиток И. Белосельские получили где-то на рубеже столетий поместья в Шелонской пятине [259] Род. кн. Ч. 2. С. 163. «Былъ на поместье въ Нове городе». Грязнов А.Л. Генеалогия князей Белосельских в XV – начале XVII в. // Управление социально-экономическим развитием территорий: оперативное реагирование на текущие и стратегические вызовы. Вологда, 2017. С. 15–30. Его сыновья в писцовой книге конца 30-х гг. были записаны без княжеского титула, который фиксируется только у его внуков Г. и В.Н. Белосельских в начале 1550-х гг. Бенцианов М.М. «Княжеский элемент» в новгородской поместной корпорации на рубеже XV–XVI вв. // НИС. Великий Новгород, 2015. Вып. 15 (25). С. 111–112. .

В тексте писцовой книги Д.В. Китаева В., А., С. и И. Жуковы Нелединские, равно как и сам Иван Жук с сыновьями, не были отнесены к послужильцам. В этом случае, однако, сведения Поганой книги о принадлежности И. Жука, А. и С. Жуковых к группе «Шереметевских» являются, скорее всего, достоверными. В писцовой книге Водской пятины конца 30-х гг. XVI в. «Ширеметевским» был обозначен Мошка Семенов Нелединский, сын С. Жукова. Поместье С. Жукова Нелединского примыкало к землям других «Шереметевских». Владения А. Посохнова, кроме В. и А. Жуковых Нелединских, перешли в руки других представителей этой группы – С.М. Мустафе Тать янину, его сыну и зятьям Ф.М. Нестерову Досадину и И.Г. Кошкару Амиреву [260] РГАДА. Ф. 1209. Оп. 3. № 17145. Л. 160 об.; НПК. Т. 3. Ст. 638, 681, 691, 892–893. .

Нелединские были ветвью размножившегося рода бежецких вотчинников. Помимо Жуковых в Новгородской земле, в том числе в Водской пятине, эта фамилия была представлена еще несколькими семьями. Их появление здесь произошло в разное время и было обусловлено разными обстоятельствами. Некоторые из них, очевидно, находились на службе у Андрея Углицкого, которому принадлежал Бежецкий Верх. Характерно, что часть выморочного поместья В. Жукова Нелединского досталась его однофамильцу Ноздре Нелединскому и шести его сыновьям.