Леонид Млечин - Россия против России. Гражданская война не закончилась

Пытался объяснить им, что войсками нельзя управлять на партийном собрании.

Продемонстрировал приказ Реввоенсовета Республики: «Командующему фронтом Сытину предоставляется полная власть в ведении операций. В оперативные распоряжения командующего никто не должен вмешиваться».

Сталин сместил Сытина и поставил командовать фронтом Ворошилова, а Москве объяснил: Сытин «не может, не желает и не способен защищать Царицын».

Ворошилов и другие красные командиры, выдвинувшиеся после революции, не хотели подчиняться бывшим офицерам, потому что полюбили партизанскую вольность. Они видели, что не могут конкурировать с кадровыми офицерами, и хотели избавиться от конкурентов. Они требовали сохранить в армии выборность командиров, предоставить всю полноту власти комиссарам, чтобы они сами руководили боевыми операциями, а военных специалистов превратить просто в консультантов.

И они нашли понимание у Сталина, который сам не доверял военным специалистам и обвинял их в предательстве. Сталин поддержал Ворошилова. И Климент Ефремович на многие десятилетия стал его ближайшим и преданнейшим помощником.

У Троцкого были очень широкие полномочия, которыми председателя Реввоенсовета Республики наделил Всероссийский центральный исполнительный комитет, объявивший страну военным лагерем. Троцкий обращался к Сталину как к своему подчиненному, которым тот был лишь отчасти, приняв на себя обязанности члена Реввоенсовета фронта. Но Иосиф Виссарионович был одновременно наркомом и — главное! — членом ЦК партии, поэтому считал себя равным Троцкому.

Сталин, без сомнения, завидовал в ту пору положению председателя Реввоенсовета Республики, его ораторским и иным талантам. В подготовке вооруженного восстания в октябре 1917 года Сталин не играл никакой роли. Никто не может сказать, где он был в тот день, когда большевики брали власть. В стране его практически не знали. Теперь он спешил заявить о себе.

Сталин и Ворошилов написали Ленину письмо, обвиняя Троцкого в том, что он «грозит отдать все дела фронта и революции на Юге в руки генерала Сытина, человека не только не нужного на фронте, но и не заслуживающего доверия и потому вредного. Губить фронт ради одного ненадежного генерала мы, конечно, не согласны».

Сталин и Ворошилов требовали «обсудить в ЦК партии вопрос о поведении Троцкого, третирующего виднейших членов партии в угоду предателям из военных специалистов и в ущерб интересам фронта и революции. Поставить вопрос о недопустимости издания Троцким единоличных приказов… Пересмотреть вопрос о военных специалистах из лагеря беспартийных контрреволюционеров».

Ленин первоначально не очень понимал, как формировать вооруженные силы Советской России. В 1918 году он говорил: «Теперь, строя новую армию, мы должны брать командиров только из народа. Только красные офицеры будут иметь среди солдат авторитет и сумеют упрочить в нашей армии социализм».

Но очень быстро большевикам пришлось отказаться от идеи добровольческого формирования Красной армии с выборным командным составом. Иначе бы они просто проиграли Гражданскую войну. Опыт первых же боев доказал необходимость широкого использования кадровых офицеров. Там, где военные специалисты были привлечены, был достигнут успех. И наоборот, там, где пытались обойтись без кадровых офицеров, терпели поражение за поражением.

Ленин убедился в правоте Троцкого. Поэтому Сталина и Ворошилова он не поддержал и оставил в силе распоряжения председателя Реввоенсовета Республики. Но тут уже потребовал наведения порядка Троцкий — в конце концов, идет война:

«Категорически настаиваю на отозвании Сталина. На Царицынском фронте неблагополучно, несмотря на избыток сил. Ворошилов может командовать полком, но не армией в пятьдесят тысяч солдат. Я оставлю его командующим армией при условии подчинения командующему Южного фронта Сытину».

Троцкий считал Ворошилова бездарным в военном отношении и, как показала история, был недалек от истины. Лев Давидович твердо заявил, что, если царицынские товарищи не подчинятся приказам, он отдаст их под суд:

«У нас успехи во всех армиях, кроме Южной, в особенности, Царицынской, где у нас колоссальное превосходство сил, но полная анархия на верхах. С этим можно совладать в двадцать четыре часа при условии вашей твердой и решительной поддержки. Во всяком случае, это единственный путь, который я вижу для себя».

Закончилось тем, что Сталина вызвал к себе Ленин. Сталин телеграфировал в Царицын Ворошилову: «Только что ездил к Ильичу. Взбешен и требует перерешения в той или иной форме». Сталин пошел на попятный, заявил, что готов сотрудничать с бывшими царскими генералами.

Пока Сталин воевал с собственным штабом, белые исключительно успешно наступали. Они взяли Северный Кавказ и окружили Царицын. Главком Красной армии Вацетис телеграфировал Ворошилову: «Катастрофическое положение Царицына — исключительно ваша вина». Тогда город спас бывший генерал Сытин. Но Сталин и Ворошилов продолжали обвинять во всем военспецов и требовали заменить «генштабистов коммунистами».

Троцкий отвечал им:

«Больше всего вопят против применения офицеров либо стоящие далеко от всей работы военного механизма, либо такие партийные деятели, которые сами хуже всякого саботажника: не умеют ни за чем присмотреть, странствуют, бездельничают, а когда проваливаются — взваливают вину на генштабистов».

На закрытом заседании VIII съезда Ленин сказал:

— Товарищ Ворошилов говорит: у нас не было никаких военных специалистов и у нас шестьдесят тысяч потерь. Это ужасно… Вы говорите: мы героически защищали Царицын… В смысле героизма это громаднейший факт, но ясно, что по шестьдесят тысяч мы отдавать не можем, и что, может быть, нам не пришлось бы отдавать эти шестьдесят тысяч, если б там были специалисты, если бы была регулярная армия…

Троцкий настоял на том, чтобы не только самого Сталина, но и всю его команду отозвали из Царицына. Ленин поддержал председателя Реввоенсовета.

— Неужели вы хотите всех их выгнать? — спросил Сталин Троцкого, имея в виду свое царицынское окружение. — Они хорошие ребята.

— Эти хорошие ребята погубят революцию, которая не может ждать, доколе они выйдут из ребяческого возраста, — твердо ответил ему председатель Реввоенсовета.

Троцкий холодно сказал Ворошилову, что если тот не обяжется точно и безусловно выполнять приказы, то отправится под конвоем в Москву для предания трибуналу. Климент Ефремович, глядя Троцкому в глаза, понял, что председатель Реввоенсовета не шутит. Хмуро ответил, что будет верен дисциплине. Отныне он вошел в число самых непримиримых врагов Троцкого.