Леонид Млечин - Россия против России. Гражданская война не закончилась

В апреле 1919 года Слащева произвели в генерал-майоры. В ноябре он принял под командование 3-й армейский корпус.

Он был многократно ранен, страдал от непрекращавшейся боли и, спасаясь от мук, приучился к кокаину. Он был самодуром, но пользовался популярностью в армии. Отказался от традиционной военной формы. Публицист и философ Петр Струве, входивший в состав крымского правительства при Врангеле, нашел, что генерал напоминает графа Потемкина: так же обворожителен и полон причуд. Струве недоуменно поинтересовался у барона Врангеля, какая на Слащеве форма.

Врангель рассмеялся:

— Он сам ее для себя придумал.

Яков Александрович Слащев не носил погон, считал, что Добровольческая армия недостойна императорских знаков различия.

— Почему? — при случае поинтересовался Деникин.

Слащев ответил:

— Добрармия живет грабежом, не следует позорить наши старые погоны грабежами и насилиями.

Его корпус тоже отличился по части грабежей и пьянства.

Сухой закон был введен в Российской империи с началом Первой мировой войны — императорским указом от 18 июля 1914 года. Временное правительство 27 марта 1917 года подтвердило запрет на «продажу для питьевого употребления крепких напитков и спиртосодержащих веществ».

Но в Гражданскую войну на юге России вино продавалось свободно. Помимо шустовского коньяка пили политуру, кишмишевку, самогонку, вообще все, что попадалось под руку.

Недостатка в спиртном не ощущалось. На Кубани сами делали вино. Запасы вина в Крыму к началу 1920 года достигли ста тысяч ведер (ведро — 12,6 литра).

Алкоголем — единственный доступный в ту пору транквилизатор — снимали стресс от атак, глушили тоску, поднимали настроение. А то и просто спивались.

Говорят, казачий генерал Андрей Шкуро на вопрос, что он станет делать после взятия Москвы, ответил:

— Три дня попьянствую, повешу, кого надо, и пулю в лоб… А для чего мы живем? За такие минуты удовольствия я всегда готов жизнь отдать.

Генерал Владимир Май-Маевский подписал приказ, в котором констатировал бедственное положение с дисциплиной в войсках:

«Опьянение иногда доходит до такого состояния, что воинские чины не отдают себе отчета в своих поступках и открывают стрельбу из револьверов, врываются в кафе с бранными словами, оскорбляют публику, катаются по городу на извозчиках в непристойных позах с пением песен и вообще ведут себя несоответственно своему званию».

Сам Май-Маевский был тяжелым алкоголиком, с трудом выходил из запоев. Так что его приказы не вернули личный состав к трезвому образу жизни.

Деникин, строгий к себе и другим, запретил продажу спирта и водки. Не помогло. 15 ноября 1919 года председатель Особого совещания генерал Лукомский обратился к начальнику штаба главнокомандующего генералу Романовскому:

«Дорогой Иван Павлович!

Нужно ускорить приказ о прекращении безобразий в тылу:

1. Запретить во всех ресторанах продажу спиртных напитков, не исключая и виноградного вина.

2. Запретить торговлю в ресторанах после 12 часов ночи, как в общем зале, так и в кабинетах.

3. За пьянство — сажать офицеров под арест, а если производят скандалы, то разжаловать в рядовые».

Деникин подписал этот приказ 18 ноября 1919 года. Торговлю запретили не с двенадцати, а с одиннадцати часов ночи. Устраивали облавы в ресторанах. Но через месяц с лишним пал Ростов, и уже было не до борьбы с алкоголизмом.

Красные неостановимо наступали. Белые части, потеряв надежду, отходили. 6 марта 1920 года на станции Крымская в штабном поезде своего корпуса генерал Кутепов провел совещание.

— При создавшейся почти безвыходной обстановке, — сказал он, — когда участники борьбы, главным образом офицеры Добровольческой армии, попали в трагическое положение, главнокомандующий считает своим главнейшим долгом принять меры к спасению всех, кто, не оглядываясь и не размышляя, шел за ним.

Голоса участников Военного совета разделились. Большинство отчаялось и считало, что все проиграно и надо спасаться: по побережью уходить в Грузию или в Персию. Мнение это особенно горячо поддерживал командир кавалерийского корпуса генерал-майор Иван Гаврилович Барбович.

Генерал Скоблин, командир Корниловской дивизии, настаивал: надо перебросить все боеспособные части в Крым и продолжить борьбу. В конечном счете это мнение взяло верх. На следующий день в штабе корпуса еще раз собрались старшие командиры. Они призвали идти в Крым. Гражданская война продолжилась.

Но тут британское правительство официально предложило Деникину прекратить боевые действия и оставить Крым, последнюю опору белой армии. В обмен на гарантии безопасности и помощь в эвакуации тех, кто не пожелает остаться в Советской России. Лондон окончательно потерял интерес к происходящему в России и прекратил помощь антибольшевистским силам.

Английская военная миссия покинула Севастополь.

Неудачи на фронте породили разочарование в войсках. Первым недоверие главнокомандующему выразил Врангель. Демонстративно подал прошение об отставке, уехал в Константинополь и написал Антону Ивановичу письмо, обвинив его в неспособности посмотреть правде в глаза.

«Деникин не умел овладевать сердцами людей, — считал Врангель. — Самим внешним обликом своим, мало красочным, обыденным, он напоминал среднего обывателя. У него не было всего того, что действует на толпу, зажигает сердца и овладевает душами… Он не находил в себе достаточных сил твердой и уверенной рукой вести по бурному политическому морю государственный корабль».

Врангель сам хотел сменить Деникина.

«Из писем из Екатеринодара и от приезжающих оттуда лиц я знал, что в ставке мною очень недовольны, — вспоминал Врангель. — Генерал Романовский громко обвинял меня в „оппозиции“ главному командованию. Не сомневаюсь, что значительную роль играли здесь секретные сводки и „информации наверх“ пресловутого Освага…

Осваг — отдел пропаганды — должен был противопоставить свою деятельность пропаганде большевиков. Громоздкое с огромными штатами учреждение Освага пребывало в Ростове. Оно стоило правительству бешеных денег и давало надежное убежище многочисленным уклоняющимся от выполнения своего воинского долга.

Была у Освага и другая, более темная сторона деятельности — так называемая „информация наверх“, составление секретных сводок, касающихся деятельности политических партий, организаций и отдельных лиц. Наиболее секретные сведения из этих сводок в числе двух экземпляров представлялись лишь председателю Особого совещания и самому главнокомандующему.

Еще в бытностью мою в Ростове мне попалась в руки одна из секретных информационных сводок. Отмечая благожелательное отношение ко мне местного населения, она упоминала вскользь, „что среди обывателей ходят слухи, что в ближайшее время генерал Врангель явится преемником генерала Деникина“. Я тогда же, показывая сводку генералу Юзефовичу, сказал ему, что фраза эта помещена неспроста, а несомненно с задней мыслью вселить в главнокомандующего предубеждение против ближайших помощников».