Николай Карпов - Мятеж главкома Сорокина. Правда и вымыслы

У всякого прочитавшего этот фрагмент воспоминаний Кочергина вполне логично может возникнуть ряд вопросов:

— по какому праву Власов, ответственный работник ЧК, так просто мог взять и выпустить на свободу человека, находящегося по решению военного трибунала под следствием, и которому мог грозить расстрел за невыполнение приказа?

— какие основания были у Власова без особых опасений и объяснений говорить Кочергину о том, что Сорокин авантюрист и его надобно судить?

— почему Власов привел Кочергина к заместителю председателя ЦИК Северокавказской республики В. Крайнему, не опасаясь, что тот по меньшей мере удивится такими действиями главного чекиста на Северном Кавказе.

За давностью времени и из-за отсутствия соответствующих документальных свидетельств, на эти вопросы сегодня невозможно дать однозначные ответы, но можно делать достаточно объективные предположения, и они не в пользу и чекистов и самого Крайнего. Складывается впечатление, что по пути в гостиницу Власов своим заявлением о том, что Сорокин авантюрист, и его нужно за это сместить с должности главкома, подсказал Кочергину, какую оценку своему главкому он должен был сообщить Крайнему. Наверняка Кочергин хорошо понял, что от него хотят, как и то, в какой опасной ситуации он сам находится. Поэтому, как следует из приведенного выше воспоминания Кочергина, он почти слово в слово повторил Крайнему то, что только что услышал от Власова, и что, собственно говоря, хотели от него услышать.

Можно легко допустить, что высокое положение Власова позволило ему без особого труда забрать из-под стражи Кочергина. Наверняка существовала практика ночных допросов подследственных и их расстрелов. Скорее всего, под одним из этих предлогов Власов и забрал из тюрьмы Кочергина. Удивляет другое, он это сделал не в интересах следствия, а для того, чтобы увести Кочергина от ответственности. А это уже должностное преступление, которое по законам военного времени должно было сурово караться. Но Власов чувствовал свою безнаказанность, и участником его неблаговидных действий вольно или невольно стал и сам Крайний.

Из вышеприведенных предположений вытекает и следующее — слова Кочергина, как говорится, упали на почву, которую Власов давно готовил. Ему нужен был еще один, очередной аргумент, для того, чтобы убедить Крайнего в необходимости сместить Сорокина, и он не стеснялся в выборе средств. Дальнейшие события подтвердили этот вывод.

Не известно, как Сорокин отреагировал на то, что Кочергин оказался на свободе. Но вслед за ним в Пятигорск прибыл другой несогласный с планом Реввоенсовета о наступлении в ранее указанных направлениях — командующий Таманской армией И.И. Матвеев. Чтобы иметь объективное представление о развитии этих событий, обратимся в очередной раз к воспоминаниям С.В. Петренко, теперь уже члена Реввоенсовета республики. Он пишет:

«Командующий Таманской армией Матвеев, человек вообще склонный к демагогии, стал агитировать против выполнения приказа, а затем приехал с несколькими пулеметами и охраной в Пятигорск, где крайне вызывающе заявил, что этот приказ не выполнит, а когда ему разъяснили значение приказа и дальнейшие намерения, то он все таки уклонился от прямого ответа. Так как этот Матвеев и в прошлом уже имел темные дела за собой, то РВС постановил его за невыполнение приказа расстрелять » [275] Петренко С.В. Указ. соч. Л. 12. .

Нужно сказать, что время для своего противодействия плану, утвержденному Реввоенсоветом республики, Матвеев выбрал крайне неудачно. Только недавно ЦИК опубликовал свое постановление, в котором говорилось:

«Реввоенсовету принадлежит вся высшая военная власть на Северном Кавказе. Все его приказы и распоряжения должны исполняться точно и беспрекословно. Неисполнение приказов Реввоенсовета будет считаться неподчинением советской власти и будет беспощадно караемо » [276] Цит. по: Борисенко И.П. Указ, соч. С. 49. .

У Сорокина были сложные взаимоотношения с Матвеевым. У того в армии находились матросские отряды и красные части, прибывшие с Украины, а об их состоянии, и тех, кто ими командовал, Сорокин хорошо знал еще по тому времени, когда они вошли в его подчинение на Ростовском фронте. Из-за того, что эти командиры по каждому вопросу оперативного планирования боевых действий высказывали независимую, бескомпромиссную позицию, на согласование вопросов уходило много драгоценного времени. Поэтому свое недовольство таманцами главком переносил и на матроса Матвеева. Но можно понять и Матвеева. Только что он со своей армией совершил беспримерный 500 км марш по местности, лишенной продовольственных ресурсов, и его крайне не устраивала перспектива снова наступать по голодной, безлюдной калмыцкой степи и астраханским безводным пескам. Кроме того, некоторые считали, что Сорокин ревностно относился к растущему авторитету Матвеева и был бы непрочь от него избавиться.

И вот теперь Матвеев прибыл с целью убедить Реввоенсовет прислушаться к его доводам и принять план наступления в направлении на Тихорецкую-Екатеринодар-Царицын, разработанный в его штабе. Предложения Матвеева не нашли поддержки, и Реввоенсовет оставил свой план без изменений. Тогда здесь же, на заседании Реввоенсовета, Матвеев категорически отказался выполнять его предписания, за что сразу был арестован и приговорен к расстрелу. Вскоре приговор привели в исполнение. Многие считали, что столь суровое и поспешное решение Реввоенсовет принял еще и с той целью, чтобы показать свою решимость навести порядок в армии, усилить борьбу с партизанщной, не останавливаясь ни перед чем.

Характерно, что решение о расстреле Матвеева Реввоенсовет принял единогласно. Однако потом, уже после смерти Сорокина, появились сообщения, что против этой суровой меры голосовал Я. Полуян, а остальные находились под сильным влиянием главкома и просто подчинились его воле. В частности, уже упоминавшийся здесь неоднократно бывший начальник штаба Таманской армии Батурин в своих воспоминаниях писал, что главным виновником расстрела был Сорокин, который, «как честолюбец, не мог перенести популярности другого, избавился от лично ему опасного человека т. Матвеева» [277] Батурин Г.Н. Указ. соч. С. 29. .

Однако на несостоятельность этих и других подобных утверждений указал сам председатель Реввоенсовета Я. Полуян. По данному поводу он сообщал следующее:

«5 октября в Пятигорске был организован РВС Северо-Кавказских войск, которые вскоре были переименованы в 11-ю армию. Первым актом РВС был приказ по войскам о беспрекословном подчинении всем распоряжениям РВС 11 й армии и о точном и своевременном выполнении боевых приказов. Виновные в неисполнении таковых подлежат расстрелу. Этот приказ твердо проводился в жизнь.