Робер Фавтье - Капетинги и Франция

Эта парадоксальная ситуация не могла бы существовать, когда король обретет всю полноту своих прав, и очень скоро Капетинги стали претендовать на то, чтобы не приносить оммаж.

В самом деле, в 1124 г. аббат Сен-Дени Сугерий сообщает нам интересные сведения. Он рассказывает нам, что король Людовик VI, отправляясь в аббатство Сен-Дени взять знамя святого, на которое он имел право по графству Вексен, находящемуся в его держании как фьеф от монастыря, торжественно объявил, что, будучи вассалом церкви по этому графству, он принес бы оммаж, «если бы не был королем» « si rex non esset » [117] Suger. De rebus in administratione sua gestis // Oeuvres. Éd. par Lecoy de La Marche. Paris, 1867. p. 161–162. . Впрочем, эта история несколько неясна, и королевское заявление малопонятно на тот момент, когда оно сделано. Более того, в хартии, упоминающей это взятие знамени, нет слов об оммаже [118] Tardif. Monuments historiques. Cartons des rois. Paris, 1866. p. 217, n° 391. . Однако рассказ Сугерия выражает состояние дел, которое казалось бесспорным. И впрямь мы никогда не увидим, чтобы король вел себя как вассал Сен-Дени.

Для 1184 г. у нас есть более точные свидетельства. Филипп-Август, получив графство Амьенское, стал по этому графству вассалом епископа Амьенского. Итак, он должен был последнему оммажем и службой. Но как он сам заявляет, амьенская церковь «решила и согласилась оставить за нами указанный фьеф без принесения оммажа, ибо мы не должны и не можем никому приносить оммаж» [119] Recueil des actes de Philippe Auguste. Vol. I. Paris, 1916. p. 169–170, n° 139. . И, чтобы компенсировать убыток, причиненный амьенской церкви, король оставил ей право пристанища, которым он обладал, с оговоркой, что «если когда-либо названная земля попадет в руки того, кто мог бы принести оммаж амьенской церкви, оммаж по поводу указанного фьефа будет приноситься заново» и право пристанища будет возвращено королю. В 1192 г. аналогичное соглашение было заключено между епископом Теруанским после приобретения Эсдена Филиппом-Августом.

В 1223 г., когда Людовик VIII вступил в обладание огромными доменами, конфискованными у альбигойских еретиков, епископ Нарбоннский актом, датированным октябрем месяцем, получил постоянную ренту в 400 турских ливров как компенсацию за оммаж и службу, которые ему должен был король за некоторые домены, перешедшие в его руки, поскольку он «не мог никому приносить оммаж», « et ipse nemini homagium facere teneatur » [120] Éd. A. Teulet. Layettes du Trésor des Chartes. Vol. 11. p. 94, n° 1808. .

На Сретенье 1270 г. Парламент издал постановление, принятое к исполнению в апреле месяце [121] Olim (Les) ou registres des arrêts rendus par la Cour du roi. Ed. Reugnot. Paris. 1839. Vol. 1. p. 327–328. Cf. L. Delisle. Cartulaire normand, n° 778, dans: Mémoires de la Société des Antiquaires de Normandie. Vol. XVI. 1852. p. 178. . Он не заявлял, что король не может приносить оммаж епископу Кутанса за графство Мортен, но признавал, что, несмотря на все просьбы этого прелата к суверену, последний отказался принести оммаж. Он даже решил, с согласия епископа, что бальи Котантена будут приносить оммаж ему всякий раз, когда он окажется в их бальяже. Легкое отступление от позиций, занимаемых короной до сих пор; но мы уже в конце правления Людовика Святого.

Наконец, 20 февраля 1285 г. принц Филипп, сын Филиппа III Смелого, законный наследник короны, женившись на Жанне Наваррской, графине Шампани и Бри, должен был принести со стороны жены оммаж епископу Лангрскому за некоторые шампанские фьефы. Он исполнил эту церемонию, но в документе, удостоверяющем это предоставление оммажа, он велел объявить: «при том условии, что, если мы унаследуем Французское королевство, оммаж будет аннулирован и не будет считаться; однако оговариваем, что мы будем вынуждены дать названному епископу или его преемнику на лангрском престоле вассала, который в состоянии держать фьеф и приносить оммаж епископу или же заключить с ним полюбовное соглашение» [122] A. Longnon. Documents relatifs aux comtés de Champagne et de Brie. Vol. I. Paris, 1901. p. 486, n° 61. .

В свете изложенных здесь фактов можно было бы предположить, что такая позиция, занятая королевской властью в плане оммажа, относится только к церкви, и думать, что со светским сеньором все обстояло бы иначе.

В самом деле, мы видим, что Филипп Красивый в своем великом ордоннансе от марта 1303 г. о переустройстве королевства, не возобновляя заявление о невозможности для короля приносить оммаж, фиксирует правило, которому надо следовать в случае приобретения фьефа по отношению к сеньору, которому должно принести оммаж. Король решает, что, если ему придется отобрать путем конфискации фьеф у какого-либо сеньора, он должен будет «или же поместить фьеф вне своих владений, передав его какому-нибудь человеку, способному нести службу, или же дать сеньору фьефа достаточную и разумную компенсацию» [123] Ordonnances des rois de France de la troisième race. Paris, 1723. Vol. I. p. 358; E. Boutaric. Rapport sur une communication de M. Beauchet-Filleau // Revue des Sociétés savantes. 1866. 2e semestre, p. 446. . Здесь нет никаких различий между светскими и духовными сеньорами; речь идет об общих вещах. Тем не менее, все исчезает перед текстом постановления Парламента от 22 октября 1314 г., вводящего в действие ордоннанс 1303 г., в котором заявлено, что французские короли не должны приносить оммаж своим подданным [124] Olim. Vol. II. p. 616, n° 5. .

Так в этом важном пункте французскому королю удалось уклониться от общего закона. Он мог, как все сеньоры, иметь вассалов, но не признавал сюзерена среди сеньоров своего королевства [125] На эту привилегию успешно притязали также принцы из королевской семьи, например, брат Людовика Святого, Альфонс де Пуатье. См. Boutaric. Loc. cit. р. 446. .

Значит ли это, что он сам становился вне королевства? Однако в средневековой Европе существовало лицо, теоретическую власть которого в области мирского должны были признавать все, — император. Но эта идея набрала свою силу лишь в XIII в. с возрождением римского права и работами юристов школы в Болонье.

В тот момент, когда Капетинги восходят на трон Франции, концепция, вырабатываемая в Священной Римской империи, несколько отлична. Об империи Карла Великого думают больше, чем о Священной Римской империи; восстановление империи Оттоном I — это каролингское восстановление. Но потомство Карла Великого сохранилось во Франции, а не в Германии. Адсон, знаменитый аббат Монтьеранде в своем Libellus de Antichristo [126] «Небольшое сочинении об Антихристе» (лат.). , посвященном королеве Герберге, жене Людовика IV Заморского (936–954), писал: «Королевство римлян большей частью уничтожено, но поскольку существуют короли Франции, которые должны держать римскую империю, достоинство римской империи целиком не погибло. Оно живет в них» [127] Migne. Patrologia latina. Vol. 101, col. 1295. .

Это, возможно, объясняет то, что потомки Оттона I с неудовольствием видели в новой французской династии прямых потомков Карла Великого. Но если в императорском окружении на момент избрания Капетингов некоторые, вроде Герберта, с 998 г. известного под именем папы Сильвестра II, и пытались поставить новую династию и ее королевство в вассальную зависимость от императора, то это намерение не удалось.