Робер Фавтье - Капетинги и Франция

Чтобы придать этому созыву силу, король заставляет его поддержать все население своего королевства, с которым советуются начиная с 15 июня 1303 г. по всей Франции, и поддержка короля почти единодушна. Затем, при такой поддержке французская королевская власть, заимствуя у римской процедуры расследования свой образ действий, обосновывает осуждение данного лица. 7 сентября 1303 г. в Ананьи папу задержал Гийом де Ногаре. Безусловный арест, ибо население Ананьи, перекинувшись в другой лагерь, предало его. Не перенеся удара, Бонифаций VIII, привезенный своими сторонниками в Рим, умер там 21 октября.

В продолжение этого дела мы припомним только один факт: дезавуирование церковью позиции, занятой Бонифацием VIII. 27 августа 1311 г. папа Климент V буллой «Царь Славы» ( Rex gloriae ) [153] Dupuy P. Histoire de différend, р. 600. приказал уничтожить в регистрах апостольской канцелярии все то, что могло опорочить французского короля. Так что из этих регистров исчезли тексты булл «Единая Святая», «Спаситель Мира», «Внемли Сын» ( Unarn Sanctam, Salvator Mundi, Ausculta, fili ) и другие. Наконец, было объявлено о «добром, искреннем и справедливом» рвении, проявленном Филиппом Красивым в его борьбе против Бонифация, и король был признан «абсолютно невинным и безгрешным».

Булла «Царь Славы» Rex gloriae обозначает точный момент, когда король Франции добился полного суверенитета, дата, начиная с которой он не признает никакого авторитета над собой. Отныне он, как говорит его окружение с 1300 г., «император в своем королевстве» и император, получивший свою корону только от Бога и по его законам.

Заметим, чтобы закончить, что в течение этого движения к абсолютной независимости французский король избежал провозглашения принципов в ордонансах, опубликованных его властью. Он предпочел заставить признать превосходство его положения теми, кто попытался его опротестовать. Это — епископы, объявляющие короля неловким и беспомощным для того, чтобы получить оммаж своих подданных. Именно папе, стоящему над императором, обязаны заявлениями об абсолютной независимости французского короля от императора. Наконец, если Святой престол смолчал на абсолютную независимость светской власти от власти духовной и ее превосходство над ней, то это означает, что церковь признала эту независимость и превосходство, уничтожив акты, которыми неосторожный понтифик имел смелость опротестовывать подобное положение вещей, опозорив память Бонифация VIII похвалами усердию его победителя.

Капетингам понадобилось три столетия, чтобы, не опасаясь насмешек, называться «императорами в своем королевстве». Они добились этого потому, что в обществе, где обладание землей являлось единственным источником могущества, они смогли создать более значительный домен, чем домены других суверенов в ту же эпоху, домен, в котором официальный документ, составленный в 1328 г, вследствие довольно точной переписи, насчитывал на тот момент, когда угасла первая капетингская династия 23 671 приход и 2 469 987 дворов, все, что в территориальном плане переводится как 313 663 квадратных километра; совокупность же апанажей и крупных фьефов вне домена достигала только приблизительно трети этой площади, то есть 110 721 квадратный километр [154] F. Lot. L'état des paroisses et des feux de 1328 // Bibliothèque de l’École des Chartes. Vol. XC, 1929. p. 51–107, 256–315. .

Хорошо было бы оценить с такой же точностью королевский домен при избрании Гуго Капета в 987 г. и потом сравнить точно путь, пройденный династией. К сожалению, это невозможно. Только появление документа типа «Состояние приходов и дворов» 1328 г. дает такую точность, и появление его совпадает с концом династии.

Однако можно по картам исторического атласа Огюста Лоньона [155] A. Longnon. Atlas historique de la France. Paris, 1885–1889. проследить развитие королевского домена, и автор этого атласа в его классических уроках о формировании французского единства [156] A. Longnon. La formation de l'unité française. Paris, 1922. дает там комментарий выше всяких похвал. Но карты и комментарий представляют для пользующихся ими без предупреждения возможность рождения иллюзии, что король, получая графство, город или кастелянство, вступает в абсолютное обладание этими владениями, в то время как в действительности он этим приобретением только заменяет державшего их сеньора и получает по ним только права замещенного сеньора.

Ибо эти права не содержат в себе непременно обладания и могут представлять собой лишь теоретическую власть, не распространяясь на все части графства, города или кастелянства. Превосходную иллюстрацию этого состояния вещей дает сам капетингский домен во времена Филиппа I и Людовика VI, потому что мы наблюдаем этих суверенов, которые заняты в течение почти всего своего правления тем, что заставляют признать с мечом в руке свою власть и права на земли, которые с давних пор являются частью их семейной патримонии.

Домен сеньора, — а королевский домен ничем от него не отличается, по крайней мере в XI–XII вв., в самом деле состоит из земель, но еще больше из прав. Получится даже так, что с XIII в. некоторые сеньориальные домены будут состоять только из прав, что будет приводить, как тогда говорили, к «сеньорам без земли»; и интересно было бы уточнить, в каком русле происходила эволюция королевского домена и не было ли усиление прав более значительным и выгодным, чем увеличение земель.

К сожалению, историю королевского домена в своей совокупности еще предстоит написать. Один только американский эрудит В.М. Ньюман позволил, на наш взгляд, себе попытку заняться этой темой в очень достойной диссертации, посвященной королевскому домену с 987 по 1180 гг. [157] W. М. Newman. Le domaine royal sous les premiers Capétiens (987–1180). Paris, 1937. (Thèse Strasbourg.) , то есть периоду, по которому у нас имеется менее всего документов. Пример г-на Ньюмена заслуживает того, чтобы его продолжили для других периодов.

Этот эрудит занялся экономическими вопросами. Он рассмотрел как часть домена только те области и земли, на которых конкретный документ показывает нам короля, пользующегося своим правом и если так можно выразиться, доходным правом. Никто не смог бы его порицать за подобную точку зрения. Конечно, чтение его книги, особенно тех страниц, где в продолжение Огюста Лоньона, но в совершенно отличном духе он рисует широкими мазками историческую географию домена с 987 по 1180 гг., оставляет впечатление разительного контраста с книгой его предшественника.

Это впечатление усиливается еще больше, если сопоставить составленные им карты домена при Г енрихе I и Людовике VII с картами из атласа Лоньона. Это означает только то, что один из историков был неправ за счет другого. Это значит только то, что они рассматривали вопрос по-разному. Лоньон видел домен в его политическом аспекте; Ньюман рассматривает его как экономическую целостность. Домен же был одновременно экономическим и политическим образованием; и судя по тому, под каким углом зрения он рассматривается, его границы и значение существенно меняются.