Марк Алданов - Ленин (американский вариант)

Сама по себе война была ужасающей революцией, она поглотила энергию русского народа и посеяла семена будущего упадка духа. К моменту революции мы уже мало во что верили. Вопреки общему мнению, упадок духа в России был связан не только с военными неудачами, иначе революция разразилась бы ещё в 1915 году после величайшего отступления с оставлением Ковно, Брест-Литовска, Ивангорода. В первые три года войны в России совершенно не было ощущения поражения. К тому же события на других фронтах почти не отличались от того, что происходило на Русском фронте. К тому же были и большие победы: завоевание Восточной Галиции, Русский флаг поднялся над Эрзурумом и Трапезундом. Стратегическое положение России в феврале 1917 было не самым худшим. Но вера иссякла. Интеллектуальные настроения в России с самого начала войны хорошо описываются словами Виктора Гюго, сказанными о Франции 1870 года:

С определённой точки зрения можно сказать, что революция совершилась механически. В стране было ещё достаточно сил, чтобы расправиться со старым порядком. Грандиозного энтузиазма, способного обеспечить две великие задачи войну и революцию, не было, как и не было способа его возбудить. Даже в Германии не удалось совершить то, что предстояло совершить в России. Революция очень быстро выродилась. Проблема вышедшей из подчинения армии, требовавшей немедленной демобилизации, затмила всё.

Ленин описал основополагающую идею большевизма и свою практическую программу следующим образом:

«Соединение диктатуры пролетариата с новой демократией для трудящихся, – гражданской войны с широчайшим вовлечением масс в политику [148] Н. Ленин «Письмо к американским рабочим». Стр. 11. ».

Следует похвалить большевистского вождя. Он выражается с откровенностью и ясностью, несвойственной туманным высказываниям большинства сегодняшних социалистов.

Заслуживает прочтения анкета «Вопросы о большевизме», проведённая журналом «L’Avenir [149] №37 стр. 223, май 1919. ». Самых крайних из социалистов попросили ответить на ряд вопросов. Например, первые два были такими:

«Возможно ли в настоящее время революционное преобразование капиталистического строя в социалистический? Если да, то какие признаки указывают на такую возможность, и в чём это преобразование будет заключаться?»

«Может ли революционная власть действовать без демократической санкции и каким образом?»

Ответы сами по себе не очень содержательны, если изучать их по отдельности, но взятые в целом, они более чем интересны.

Например, госпожа Луиза Сомоно из комитета по восстановлению международных связей – она отвечала на анкету первая – сказала: «Социалистическая партия самым решительным образом отказывается от любых попыток представить революцию недостаточно назревшей, а пролетариат недостаточно подготовленным к исполнению властных обязанностей. … Только революция может принести быстрое и полное решение общемировых проблем социалистического переустройства».

Так думает социалистическая партия, от лица которой говорит Луиза Сомоно, однако, другого мнения придерживается Андре Лебэ, который принадлежит к той же партии, и ответы которого следуют сразу за ответами Луизы Сомоно. Вот его слова: «Безумно, преступно и абсурдно утверждать, что задача пролетариата сегодня – немедленно взять власть в свои руки. Вы не хуже меня знаете, что рабочий класс по-прежнему очень плохо образован. Он всё-ещё отстаёт в интеллектуальных и материальных возможностях. Когда капиталистическое общество достигнет максимального развития и распространит свои блага повсеместно, только тогда будет необходимо революционная перемена. Устраивать её загодя незачем [150] Повторю, что цитирую здесь ответы только на первые два вопроса. Остальное содержание анкеты вполне им соответствует. ».

С другой стороны в новой статье Альбера Тома можно прочитать: «Представители класса собственников, которые увеличили своё богатство и власть, и которые даже во время войны восполняли свои материальные потери при помощи новоизобретённых методов, могли бы сохранить новое настроение, одушевлявшее их с 1914 по 1918 год, и признать, что занимаются предпринимательством не только для себя, но ради всеобщего блага. Мы надеялись, что собственники смогут увидеть в управлении капиталами форму общественного партнёрства, преследующего общие интересы, а в своих наёмных работниках – коллег, равных сотрудников при обсуждении деловых вопросов и переговорах. Наши надежды иллюзорны? Неужели, твёрдый союз союз ради общих целей, поднимающийся над частным эгоизмом, теперь невозможен? Я со своей стороны отказываюсь так думать [151] Альбер Тома «Большевизм или социализм», 1919. Стр. 13-14. ».

Госпожа Сомоно хочет немедленной революции. Господин Лебэ считает революцию немного преждевременной. Господин Тома не хочет революции вообще. В ядре партии существует три разных мнения по одному важному вопросу. Кто же выражает официальную позицию партии? Следует ли требовать революции сегодня вместе с госпожой Сомоно, или мысль о революции «безумна, преступна, абсурдна», как настаивает господин Лебэ?

Казалось бы, задача согласовать две эти позиции явно превосходит человеческие возможности, однако внеочередной национальный съезд в апреле 1919 доказал обратное. Съезд подтвердил единство партии и ответил на роковой вопрос:

«Социалистическая партия заявляет твёрже, чем когда-либо, с уверенностью, ещё подкреплённой последними ужасными уроками, что цель, к которой мы стремимся, - социальная революция».

«Социальная революция означает не более и не менее, как замену существующего экономического строя, укоренённого в капиталистической частной собственности и соответствующего определённому периоду истории, ныне исчерпанному, на строй коллективного производства и распределения продукции со справедливым обменом товарами».

«Только будущее покажет, каким образом произойдёт эта смена, которая и будет революцией, произойдёт ли это через легальную передачу власти в ходе избирательного процесса или вследствие применения силы организованным пролетариатом [152] Политика и платформа Социалистической партии. Стр. 6. ».

В статье «Комментарии к платформе Социалистической партии» Леон Блюм эту позицию «прямой постановкой вопроса без лицемерия и неопределённости». Надеюсь, мне позволят не согласиться с Леоном Блюмом. Те, кто привык называть вещи своими именами, в приведённых цитатах обнаружат только словесную эквилибристику. С формальной точки зрения платформа партии, вероятно, корректна. Нет никакого сомнения, что легальную смену существующего режима тоже можно назвать революцией. В таком же смысле говорят о революции в химии или революции в ботанике. К сожалению, вопрос заключается в другом. Суть вопроса в том, произойдёт ли смена режима «легально в ходе свободных всеобщих выборов» или «вследствие применения силы организованным пролетариатом». Платформа социалистической партии не содержит ответа, кроме скромного замечания «только будущее покажет», а господин Блюм в своём «Комментарии» призывает товарищей «не путать цель и средство».