Лев Гинцберг - История фашизма в Западной Европе

Наиболее широковещательными были пункты, касавшиеся социальной политики. В них утверждалось, что «республика будет основана на физическом, техническом и умственном труде», и предусматривалось, что профсоюзы будут объединены в конфедерацию. На предприятиях должны были создаваться «советы управления», в которых представители инженерно-технического состава и рабочие получали возможность «тесно сотрудничать» С промышленниками в установлении заработной платы и распределении доходов [247] Deakin F. W. Op. cit., p. 616— 617. .

За всей этой демагогией крылся очевидный отказ от попыток возродить «корпоративное государство» в прежнем виде. Улавливая веяние времени и пытаясь спекулировать на растущей популярности социализма, Муссолини доводил социальное словоблудие до такой степени, что вызывал протесты даже официальных немецких представителей.

Недовольство немецкой стороны усилилось, когда Совет министров неофашистской республики одобрил в январе 1944 г. документ под названием «Предпосылки программы социализации промышленности и новой структуры итальянской экономики». В соответствии с этой программой все промышленные предприятия должны были подвергнуться постепенной «социализации» путем образования на них «советов управлений» из представителей предпринимателей и трудящихся. Предполагалось также, что «основы промышленной структуры» будут в дальнейшем национализированы и во главе предприятий, включенных в эту категорию, будут поставлены директора, зависящие от государства [248] Santarelli E. Op. cit., p. 547— 548. .

Из текста документа следовало, что «социализация» никоим образом не затрагивала права собственности, а касалась лишь управления. Она не только не ущемляла интересов основной массы промышленников, но и способствовала спасению их достояния в новой, неожиданно возникшей обстановке. Тем не менее в период «республики Сало» отношения между фашизмом и крупным капиталом претерпели значительные изменения.

В начале 1943 г. представители крупного капитала активно содействовали государственному перевороту, надеясь на то, что сепаратный мир обеспечит и безболезненный выход из войны. Однако Северная Италия, где находилось 4/5 всего промышленного потенциала страны, оказалась под непосредственным контролем германских властей. Гитлеровская администрация делала все возможное для того, чтобы полностью использовать итальянский промышленный потенциал в своих интересах.

С другой стороны, рабочий класс Северной Италии уже в первые месяцы после оккупации серией забастовочных выступлений показал готовность к массовой борьбе за свои права. В этих условиях, в то время как некоторые итальянские промышленники начали безоговорочное сотрудничество с оккупантами, основная масса представителей финансового и промышленного капитала прибегла к тактике «двойной игры». Ее смысл заключался в том, чтобы, наживаясь на военных поставках, создать видимость уступок рабочим, наладить контакты с представителями движения Сопротивления. Это должно было подготовить почву для того, чтобы отмежеваться от неофашизма и отстоять свои классовые позиции после его неизбежного краха.

Немецкие оккупационные власти с недоверием относились к Муссолини. Глава германской экономической миссии Лейерс разослал всем гитлеровским представителям в Италии инструктивное письмо, в котором саркастически отмечал, что широковещательные планы неофашистов можно понять как стремление наверстать в социальном плане то, что они не удосужились сделать за 20 лет. Он следующим образом характеризовал проекты социализации: «...необходимо считать эти мероприятия, задуманные на пятом году войны, тем, чем они являются на самом деле, — саботажем. Ни один представитель итальянской промышленности или разумный политический деятель в момент, когда битва ведется не на жизнь, а на смерть, не может думать всерьез об эксперименте социальной революции» [249] Colotti E. L'amministrazione tedesca dell'Italia occupata. Milano, 1963, p. 158. . Сопротивление гитлеровских властей привело к тому, что декреты о социализации но были введены в действие ни в одной из решающих отраслей.

Однако «социальные эксперименты» неофашистов были обречены на неуспех независимо от позиции оккупационных властей. Итальянские трудящиеся с презрением относились к демагогическим заигрываниям «республико Сало». Забастовочное движение, которое началось уже в осенние месяцы 1943 г., продолжалось на всем протяжении существования неофашизма. Порой оно выливалось в массовые антифашистские выступления, как это было весной 1944 г., в других случаях разбивалось на сотни отдельных стачек. Но не было момента, когда итальянские промышленники и неофашистские власти не испытывали бы враждебного отношения трудящихся.

Когда министр труда неофашистского «правительства» отправился в Турин для выявления возможности социализации заводов ФИАТ, он был вынужден доложить Муссолини, что результаты визита «не были обнадеживающими». Для того чтобы «практически прозондировать настроения масс», министр решил провести выборы в заводскую комиссию, которая должна была бы участвовать в разработке проекта социализации. Несмотря на старания фашистских организаций, число служащих, принявших участие в голосовании, оказалось не более 30—40%, а рабочих — менее 10%. При этом, докладывал министр, «половина бюллетеней как рабочих, так и служащих оказались незаполненными, а в другой половине наряду с именами кандидатов фигурировали различные надписи» [250] Deakin F. W. Op. cit., p. 730. .

Социальная демагогия «республики Сало» не была оригинальной находкой неофашистского режима. Подавляющая часть марионеточных правительств, созданных в оккупированных Гитлером странах Европы, громко заявляла о своем стремлении «обновить» и «оздоровить» национальную жизнь. Положение Муссолини от прочих прислужников Гитлера отличала необходимость определить отношение «обновленного» фашизма к старому, объяснить причины прошлых неудач и оправдать себя перед историей.

Непосредственными виновниками падения фашистского режима сразу же были объявлены король и фашисты-диссиденты. Те из них, кто оказался в руках Муссолини, были осуждены и казнены осенью 1943 г. Одновременно с явной целью обелить себя Муссолини начал публиковать нечто вроде анонимных мемуаров под названием «История одного года». Он упоминал о себе в третьем лице и в апологетике собственной персоны прибегал к самым бесстыдным фальсификациям. Муссолини утверждал, что превратил Италию в «центр мировых идеалов», страну, которая «прививала человечеству свою доктрину, свою веру, свой стиль жизни, безупречно совершенную концепцию индивидуальности, общества и нации» [251] Giudice G. Mussolini. Torino, 1969, p. 664. .