Пьер Ренуччи - Клавдий. Нежданный император

Трудно определить, до какой степени Клавдий быт вынужден идти на уступки Агриппине. Нужно ли было, например, присваивать ей титул Августа одновременно с усыновлением ее сына? Конечно, де-юре это не наделяло императрицу никакой властью, однако она приобретала значительный авторитет. Вспомним, что титул Augustus был главнейшим элементом императорской титулатуры. Окгавиан получил его от сената, чтобы подчеркнуть божественную сущность принцепса по отношению к прочим магистратам и институтам. С тех пор его преемники передавали его друг другу и сохранят до самого исчезновения Империи. Но никогда еще ни одна императрица не получала его при жизни мужа (Ливию им наделили только после кончины Августа). Агриппина знала, что делает, когда потребовала его для себя: ореол вокруг ее главы отбросит свет на ее сына и упрочит легитимность обоих, а бедный Британник окажется в тени. Характерно, например, что во время болезни Нерона, случившейся между 50 и 54 годами, братья-арвалы возносили мольбы о его выздоровлении, называя его «отпрыском Агриппины», а уже затем упоминая о приемном отце, словно он был прежде всего сыном Агриппины, а уж потом сыном Клавдия. В политическом плане это было как минимум некрасиво… В общем и целом, титул Августы вписывался в «пиар-кампанию», которую императрица провела мастерски, как в свое время ее мать. Агриппина Старшая сама создала себе популярность и способствовала увеличению популярности своего мужа Германика и их детей, в особенности Калигулы. Ее дочь унаследовала этот дар и умела быть на виду. По торжественным случаям Августа устраивала величественные выходы. Она облачалась, как и ее муж, в шитый золотом палудаментум — военный плащ главнокомандующего, который отныне могли носить лишь императоры, а когда Клавдий принимал послов, сидела рядом на возвышении — конечно, отдельном и стоящем на некотором расстоянии, — и принимала те же почести, что и он. Сенат, никогда не упускавший возможности подольститься, предоставил ей также право отправляться в колеснице на игры и даже на Капитолий — до сих пор эта честь принадлежала одним лишь жрецам.

При этом Нерон всё больше приобретал облик претендента на императорский пурпур. Мало того что и он иногда носил палудаментум. Следуя методу, внедренному Августом, Клавдий предоставил приемному сыну особые почести, которые неофициально выставляли его преемником. В 51 году, когда юноша облачился в мужскую тогу, император стоял рядом с ним, в точности как Август, поступивший так же со своими внуками Гаем и Луцием в 5 и 2 годах до н. э. Применяя уже отлаженный механизм, Нерона наделили правом претендовать на должность консула с 20 лет, то есть за 13 лет до достижения законного возраста, его приветствовали как «предводителя молодежи», и он стал членом различных коллегий жрецов. В этом нет ничего необычного, поскольку Нерон стал сыном Клавдия, тем не менее отмечаются кое-какие расхождения с прежней практикой. Для начала, молодой человек надел мужскую тогу на девять месяцев раньше положенного срока (обычно эта церемония проводилась по достижении четырнадцати лет). Затем, в отличие от Гая и Луция, которые оба были «предводителями молодежи», Нерон не разделил этот титул с Британником. И наконец, он получил imperium проконсула, то есть гражданские и военные полномочия за пределами Рима, однако наделить властью проконсула, пусть даже чисто почетной, тринадцатилетнего мальчика было чем-то неслыханным.

Складывается однозначное впечатление, что Клавдий хотел предоставить преимущество приемному сыну в ущерб родному. Это не должно удивлять нас сверх меры. В предыдущей главе мы уже отмечали, что к отцовству относились не так, как сейчас. По меньшей мере, в высших сословиях отцовство по выбору превалировало над биологическим, поскольку позволяло не полагаться на случай при передаче по наследству имени и имущества. А уж тем более когда речь шла о передаче высшей власти. Август усыновил Тиберия, а тот не старался проталкивать наверх собственных детей. Удивляет в поведении Клавдия другое: он отдавал Нерону настолько явное предпочтение, будто хотел оттереть в сторону Британника. Почему imperium проконсула? Почему бы и Британника не сделать «предводителем молодежи»?

Объяснить это можно тем, что Клавдий должен был предоставить некий залог клану Агриппины, главенствовавшему в тот момент. У нас нет данных о расстановке сил внутри правящего класса между «партией Нерона» и «партией Британника». Однако мы знаем, что в окружении принцепса между ними шла глухая борьба и побеждала первая. Всю дворцовую челядь, благорасположенную к Британнику, под разными предлогами удалили: командиры преторианцев очень кстати получили повышение по службе, вынуждавшее их возглавить войска вдалеке от Рима; вольноотпущенников и рабов прогоняли, ссылали или казнили как заговорщиков. Правду сказать, отношения между братьями тоже были не самыми лучшими. Британник из лукавства называл Нерона Домицием, словно того и не усыновили, и того это ужасно раздражало, не говоря уже про его мать. Короче, Агриппина воспользовалась тлетворной обстановкой, поддерживаемой обоими кланами, и добилась от Клавдия, чтобы тот создал вакуум вокруг Британника. Всю его прислугу заменили, начиная с учителей, главному из которых, Сосибию, перерезали глотку на том основании, что он якобы действовал против Нерона. Разумеется, люди, пришедшие на смену, сплошь преданные императрице, так строго следили за тем, с кем Британник водится и что делает, как будто мальчик был помещен под домашний арест.

Еще одним крупным успехом Агриппины было назначение «своего» префекта претория в 51 году. Этот пост обладал выдающимся политическим значением, потому что преторианская гвардия, хотя в нее и входила лишь малая толика имперской армии, была единственной военной частью, дислоцированной в Италии, да к тому же в Риме [19] Были еще Мизенский и Равеннский флоты, но они не могли действовать на суше и находились вдали от Рима. Что же до противопожарной стражи и ночных дозорных, они не обладали той же боеспособностью, что и преторианцы. Это все равно что бросить наряды патрульно-постовой службы на отряды ВДВ. . Причем уже после смерти Тиберия гвардия показала, что при выборе преемника необходимо заручиться ее согласием. В самом деле, Тиберий, в отличие от Августа, не назначил наследника прямо, так что Калигула и Гемелл оказались в равном положении. Спор между ними разрешил Макрон, префект претория, велев гвардии и морякам Мизенского флота приветствовать Калигулу, так что у сената оказались связаны руки и ему оставалось лишь утвердить решение военных. Помним мы и о роли гвардии в приходе к власти Клавдия. Став императором, он возобновил обычай Августа, назначая двух префектов претория, чтобы поделить их власть и при необходимости натравлять одного на другого. Примеры Сеяна и Макрона, которые по очереди в одиночку командовали всей преторианской гвардией, были очень поучительны. Агриппина опасалась обоих действующих префектов — Лусия Гета и Руфрия Криспина, считая их креатурами Мессалины. У нее имелся свой кандидат, галл по имени Бурр Афраний. Это был человек, известный строгостью нравов, а также храбростью, о которой свидетельствовала отсеченная в бою правая рука; он побывал прокуратором нескольких императорских поместий — возможно, тогда-то Агриппина с ним и познакомилась. Клавдий согласился назначить его. Сам по себе выбор был неплох, однако предоставлял значительное преимущество Нерону, если трон вдруг опустеет. И в этом случае тоже не может быть, чтобы Клавдий не понимал, что делает, тем более что он не назначил второго префекта претория, словно хотел предоставить Бурру полную свободу действий.