Самир Дида - Теотиуакан

Высшей точкой теотиуаканской экспансии можно считать значительное по своим масштабам вторжение мексиканской армии на территорию низменностей майя. Благодаря наличию письменных источников, сегодня известны многие уникальные подробности взаимоотношений теотиуаканской империи с царствами майя, а потому этой теме мы посвятим в нашей книге отдельный большой раздел.

Не так уж много можно найти в месоамериканистике тем, которые возбуждали бы столь живой интерес и вызывали такую поляризацию взглядов, как проблема контактов Теотиуакана с областью майя. Споры по поводу характера и роли центральномексиканского фактора в становлении одной из самых известных цивилизаций Доколумбовой Америки не утихают десятилетиями. Еще в 1911 году мексиканский исследователь М. Гамио провёл первые стратиграфические раскопки археологического памятника Аскапоцалько в долине Мехико и обосновал существование так называемой «архаической культуры», предшествовавшей появлению Теотиуакана. Впоследствии Г. Спинден выдвинул гипотезу, согласно которой отличительные черты «классических» цивилизаций Месоамерики (маисовое земледелие, производство особых типов керамики и так далее) изначально возникли именно в долине Мехико, откуда носители «архаической культуры» постепенно расселились по всему региону. Таким образом, по мнению Спиндена, все известные культуры Доколумбовой Месоамерики, включая майя, происходили из общего источника в Центральной Мексике. С другой стороны, ведущие майянисты того времени (С. Морли, Э. Томпсон и другие) категорически отрицали возможность любого внешнего влияния на майя вплоть до X века нашей эры, отстаивали тезис о самостоятельном развитии и уникальности этой высокой цивилизации.

Карта области майя с упомянутыми в главе городами

Переломным событием стало обнаружение археологами элементов, характерных для культуры Теотиуакана, в различных городищах майя. Например, в ходе раскопок Института Карнеги (Вашингтон) в Вашактуне (теперь территория департамента Петен, Гватемала), осуществленных между 1926 и 1931 годами, была найдена центральномексиканская по форме и стилю раннеклассическая элитная керамика: цилиндрические вазы с крышками и сосуды-треножники. В 1936—1942 годах значительное количество керамики теотиуаканского типа и памятники архитектуры с элементом талуд -и- таблеро обнаружили на территории Каминальхуйу — крупного центра майя горной Гватемалы. Так исследователи получили надёжные материальные свидетельства взаимодействия между культурами Центральной Мексики и областью майя. В дальнейшем региональные археологические проекты 1950-1970-х годов дали основания вести речь о распространении на другие части Месоамерики политического влияния Теотиуакана. Эталонными с этой точки зрения стали масштабные исследования в Тикале, где в богатых погребениях Северного акрополя нашли образцы покрытой штукатуркой и искусно расписанной керамики с теотиуаканскими символами. Некоторые сосуды могли быть местного производства, другие, вероятно, импортировались из Центральной Мексики. Тогда же У. Ко обратил внимание на специфические мексиканские элементы в одеянии и вооружении персонажей, изображенных на монументах из Тикаля (стелы 31, 32). 104Свидетельства связей с Теотиуаканом выявили также в Альтун-Ха (Белиз), Бекане (штат Кампече, Мексика) и других городищах. Таким образом, существование длительных и стойких контактов между двумя регионами более не подвергалось сомнению. В это же самое время систематические раскопки собственно в Теотиуакане показали, что в первой половине І тысячелетия нашей эры это был город огромных размеров, доминировавший над прилегающей территорией долины Мехико. Опираясь на полученные факты, мексиканский археолог И. Берналь выдвинул тезис о существовании многоэтничной Теотиуаканской империи, в состав которой входили в частности и земли майя. Еще дальше пошел У. Сандерс, предполагавший основание в Тикале целой «колонии» выходцев из Теотиуакана. Авторы самых радикальных моделей утверждали, что мигранты из Центральной Мексики стимулировали переход майя на государственный уровень политического развития.

Пример украшенного теотиуаканскими символами сосуда-треножника из области майя. Королевский музей Онтарио, Торонто. Фото: Daderot (2013) / Wikimedia

Сегодня представление о Теотиуакане как культуре-«матери», «породившей» цивилизацию майя, можно уже считать анахронизмом. На протяжении нескольких последних десятилетий учёные накопили солидный материал и существенно продвинулись в понимании процессов трансформации общества майя в І тысячелетии до нашей эры, то есть во времена, предшествовавшие возвышению Теотиуакана. Здесь не место подробно останавливаться на проблеме истоков цивилизации майя, но исследования в Накбе, Эль-Мирадоре, Сан-Бартоло, Вашактуне, Тикале и других городищах неоспоримо свидетельствуют о том, что она возникла, прежде всего, как результат долгого и сложного внутреннего развития. Сказанное, конечно же, не означает, что можно впадать из одной крайности в другую и представлять, будто майя развивались в совершенной изоляции от остальной Месоамерики. Напротив, наличие активных межрегиональных контактов не подлежит сомнению, однако они имели разнообразный и двусторонний характер, это не было простое заимствование более «примитивной» культурой элементов чужой высокой цивилизации.

Но в таком случае возникает вопрос: какие именно отношения связывали города майя с далеким Теотиуаканом? Влияние чужаков-мексиканцев проявлялось там, главным образом, в использовании специфической керамики, появлении архитектурных сооружений в стиле талуд -и- таблеро или с характерными элементами декора (например, масками теотиуаканского Бога грозы, которого в литературе ранее часто называли Тлалоком), изображении на монументах воинов в теотиуаканском облачении, а также распространении зелёного и серого обсидиана, добытого на месторождениях, расположенных в Центральной Мексике. С 1960-х годов исследователи получили возможность дополнить археологический материал свидетельствами письменных источников. Именно тогда на качественно новый уровень выходит изучение иероглифических текстов майя. Проанализировав надписи на царских монументах из Тикаля, Т. Проскурякова идентифицировала одного раннего местного правителя, который короновался в 379 году и на стеле 4 имеет черты, характерные для выходцев из Центральной Мексики. Она также пришла к выводу, что в день 8.17.1.4.12, 11 Эб 15 Мак (16 января 378 года) 105в Тикаль прибыла армия чужеземцев, свергнувшая с трона предыдущего царя и заменившая его своим ставленником. Развивая идеи Проскуряковой, К. Коггинс предположила, что в качестве предводителя завоевателей выступал майянизированный мексиканец из Каминальхуйу — города, находившегося, как тогда считали, под контролем Теотиуакана. Общим для обеих исследовательниц являлось утверждение о прямом военном вторжении и политическом доминировании Теотиуакана в низменностях майя в конце IV века нашей эры. Их многочисленные оппоненты предложили альтернативное толкование появления мексиканских элементов в архитектуре и искусстве майя. В частности А. Стоун считала, что местная майяская элита приспособила к собственным потребностям символы престижной чужеземной идеологии, дабы таким образом легитимироваться и укрепить свою власть над населением, дистанцироваться от простолюдинов. При такой интерпретации влияние Теотиуакана проявлялось не в подчинении или политическом господстве, а в создании определенных образцов, адаптированных правителями майя. Стоун помимо прочего обратила внимание, что на монументах из Пьедрас-Неграса теотиуаканские мотивы часто встречаются даже в VII — VIІI веках, когда вести речь о непосредственном политическом давлении мексиканской метрополии весьма проблематично. Она также провела аналогию с рассказами источников колониальной эпохи о чужеземном происхождении народа майя-ица, царствовавшей в Майяпане династии Кокомов, правящих родов майя-киче и какчикелей в горной Гватемале. Тезис об использовании майяской знатью мексиканской военной символики для решения своих внутренних задач стал мейнстримом в майянистике конца ХХ века. Например, войну 378 года авторитетный эпиграфист 106П. Мэтьюз интерпретировал как локальный конфликт между царствами майя, в котором Теотиуакан никакого прямого участия не принимал. Именно с таких позиций была написана книга Л. Шиле и Д. Фрейделя — первый развернутый синтез политической истории майя классического периода, основанный на достижениях так называемой «школы условного чтения» иероглифических надписей.