Светлана Лучицкая - Крестовые походы. Идея и реальность

Но после Второй мировой войны система колониализма была сломлена, и преобладавшая в XIX–XX вв. вера в превосходство Запада была радикально подорвана. Соответственно изменилась и сама перспектива, в которой рассматривались крестовые походы: этот феномен более не изучался исходя из критериев прогресса, но осмыслялся в контексте того времени и той культуры, которая породила это явление. Тем не менее понятие «колония» до сих пор используется в исторических исследованиях для интерпретации феномена крестоносного движения. Оно приобрело новый смысл, благодаря работам Джошуа Правера, патриарха современной национальной историографии образованного в 1949 г. государства Израиль, и исследованиям его школы. Эти труды открыли уникальную перспективу в исследовании темы: израильские историки изучают крестовые походы на месте событий, привлекая материалы археологических раскопок. Как и французские историки, Правер считал, что государство крестоносцев целесообразно интерпретировать как «первый опыт европейской колонизации», но, в отличие от своих предшественников, характеризовал это общество как своего рода «апартеид» с присущей ему жесткой этнической, социальной сегрегацией. В подобном смысле понятие «колония» до сих пор используется в исторической литературе.

Имея в виду существование столь разных точек зрения на крестовые походы, мы не можем не сознавать, что сегодня изучение этой темы значительно усложнилось, так как историкам приходится иметь дело с многочисленными, часто стереотипными взглядами относительно этого исторического феномена, а также предрассудками, доставшимися нам от предшествующих эпох. Но оно усложнилось еще и потому, что благодаря открытиям в гуманитарной науке XX в. ученые начали изучать культуру прошлого, исходя из имманентно присущих ей критериев. Соответственно, исследуя крестовые походы, историки пытаются реконструировать характерные для этой эпохи представления средневековых людей, отраженные в исторических памятниках. Они желают посмотреть на это явление глазами современников, пытаясь изучать ментальность, мотивы и воззрения, которыми руководствовались средневековые христиане, принимавшие участие в тех разрозненных и часто слабо связанных между собой событиях, что сегодня принято обозначать как крестовые походы. Такой подход был характерен для исследовательского почерка выдающегося британского историка Джонатана Райли-Смита, чьи труды существенно обновили исследование традиционной темы.

Если же говорить в более общем плане о сегодняшнем взгляде на крестовые походы, то для современной эпохи, когда конфликты на религиозной почве и другие войны по существу фактически поставили под угрозу существование цивилизации, характерно резко негативное отношение к этому историческому феномену. Конечно, подобная оценка событий прошлого представляет собой такой же продукт своего времени, как и энтузиазм, присущий предшествующим столетиям. Ведь в суждениях об исторических фактах всегда проявляется господствующая в обществе система ценностей. А современный гуманизм признает допустимым убивать идеи, но не людей. Лучше всего о типичном для XX в. восприятии явления написал британский историк Стивен Рансимэн в своей трехтомной «Истории крестовых походов» (1951–1954), где в заключении он остроумно заметил: «Священная война сама по себе была не более чем длительным актом нетерпимости во имя Бога, что на самом деле является грехом против Святого Духа». [134] Runciman S. History of the Crusades. Cambridge, 1964–1966. 3 vols. Vol. 3: The Kingdom of Acre and the Later Crusades. P. 480. И ныне политическая пропаганда и идеология охотно использовала и продолжает использовать наследие крестовых походов в своих целях и манипулировать исторической памятью, прибегая к образам и риторике крестоносного движения. За примерами не надо далеко ходить…

Однако, рассматривая крестоносное движение, мы должны сознавать, что существующий сегодня грандиозный миф о крестовых походах был, как мы видели, порожден представлениями разных эпох: всякий раз отношение к этим событиям переосмысливалось, и каждую новую интерпретацию событий следует рассматривать в контексте своего времени. Сегодня чрезвычайно трудно отчленить эти позднейшие наслоения от первоначального ядра — тех реалий, которые стремятся реконструировать ученые. Плоды этих усилий мы видим в трудах историков и достижениях современной историографии. Но всякая историческая реконструкция, как не раз напоминал нам известный российский историк Арон Гуревич, есть на самом деле «определенная конструкция видения мира», относительно которой историки достигли консенсуса на основании изучения исторических источников. Потому наша интерпретация прошлого всегда является на самом деле конструктом настоящего. Каждая трактовка крестовых походов будет всегда окрашена в цвета своей эпохи, и единого мнения об этом историческом феномене быть не может. И как сказал видный британский историк Кристофер Тиерман: «Изобретение крестовых походов началось в 1095 г., и оно не закончилось вплоть до сегодняшнего дня». [135] Tyerman C. The Invention of the Crusades. L., 1998. P. 126.

Но нас, конечно, эта тема интересует прежде всего в контексте русской культуры.

В нашей стране изучение крестовых походов началось уже в середине XIX в., когда появились как переводы трудов западных ученых по этой теме, так и первые самостоятельные исследования русских историков — И. Д. Ертова, Ф. Ф. Сидонского и др. Эти первые шаги в изучении темы получили позитивную оценку в рецензиях В. Г. Белинского. В них выдающийся литературный критик высказал, видимо, характерное для русской интеллигенции того времени суждение об эпохе крестоносного движения. С одной стороны, он с просветительских позиций критиковал крестовые походы, называя их «странным, диким, фантастическим и сумасбродным событием», «вполне достойным невежества и варварства Средних веков», [136] Белинский В. Г. Краткая история крестовых походов. Пер. с нем. СПб., 1845 (рец.) // Он же. Полное собрание сочинений. М., 1955. Т. IX. С. 57. с другой — придерживаясь близкого западным мыслителям XVIII в. взгляда на крестоносное движение, полагал, что крестовые походы, нанеся удар по католической Церкви и папству, способствовали торжеству духа свободы над феодальным порядком. По этой причине, как считал великий критик, крестовые походы «несмотря на все непорядки и нестроения, какие в них встречаются, много содействовали к развитию человеческого духа». [137] Белинский В. Г. Указ. соч. С. 59.

Было бы, наверное, преувеличением полагать, что подобные суждения разделяло русское общество в целом. Скорее оно смотрело на эти события глазами православного мира, отношение которого к крестоносцам со времен Четвертого крестового похода (1204 г.) и разгрома Константинополя было, как известно, весьма эмоциональным. Позже к этому негативному аффекту примешалась политическая составляющая: ведь история крестовых походов вновь привлекла большое внимание в связи с т. н. восточным вопросом — комплексом международных конфликтов конца XVII — начала XX вв., касающихся контроля над святынями Палестины и сопряженных с борьбой великих держав за раздел слабеющей Османской империи. Именно в то время русский царизм, стремясь укрепить свои позиции на Ближнем Востоке, нередко использовал тему крестовых походов в политических интересах. Неслучайно выдающийся отечественный византинист Ф. И. Успенский, автор одного из первых обобщающих трудов по теме — «Истории крестовых походов», — полагал, что крестоносное движение — это прежде всего «эпизод борьбы между Западом и Востоком, борьбы, которая еще не кончилась и продолжается на наших глазах». [138] Успенский Ф. И. История крестовых походов. М., 2005 (1-е изд. 1901). С. 6. Русский историк даже считал возможным говорить о «тяжкой ответственности» перед «судом истории» крестоносцев, утративших для европейского влияния Малую Азию, Сирию и Палестину, и о той роли, которую в качестве компенсации за ошибки католиков должна сыграть Россия в решении «восточного вопроса».