Георгий Вернадский - Начертание русской истории [litres]

Крестьянский вопрос решен был 19 февраля 1861 года, но решение это было половинчато. Крестьяне получили свободу от власти помещиков, но не получили гражданского полноправия (были прикреплены к общине взамен прикрепления к помещику).

После 1861 года в совершенно новой политической обстановке, при новом взаимоотношении различных слоев общества, правительственная власть продолжала придерживаться прежней тактики – лавирования между всеми, чтобы никого не допустить к политическому властвованию.

Старые приемы уже не соответствовали, однако, новой обстановке. Дворянство было ослаблено и политически разбито, а вместе с ним разбита была и сама правительственная власть.

Российское императорское правительство сохраняло после того в течение нескольких десятилетий аппарат власти, но социальная и политическая основа под ним быстро исчезла. Дворянство – руководящее сословие Русского государства начала XVIII века– превратилось к началу XX века в сословие, политически бессильное. Власть разрушила прежний правящий слой и не сумела создать взамен новый.

При Петре Российская империя вошла в более тесные соприкосновения с европейскими государствами, чем это было раньше, в московское время (особенно до половины XVII века). Сам Петр умел разбираться в новых взаимоотношениях и направлять их в своих целях. Но после Петра русская политика запуталась во взаимоотношениях с различными европейскими державами (Францией, Римско-Германской империей). Россия была постепенно втянута в дипломатическую игру этих держав, причем из игрока делалась часто игрушкой. Почти два столетия после Петра русская дипломатия обращала внимание преимущественно на политику европейских держав. Этому способствовал и личный состав русского дипломатического корпуса, в котором чувствовалось решительное преобладание европейцев – сперва немцев, затем также французов, итальянцев и др. Переполнение нашего дипломатического корпуса иностранцами стало особенно заметно при Александре I, когда русской дипломатией руководили сперва поляк (Чарторыйский), а потом немец (правда, обрусевший – Нессельроде). Апогея достигло это явление (как это ни странно на первый взгляд) при Николае I, когда чуть ли не 4/5 наших дипломатов не были коренными русскими людьми, но или слегка обрусевшими, или даже вовсе не обрусевшими иностранцами. Со времени Николая I явление это шло постепенно на убыль, но оно оставило неизгладимые навыки и традиции в русской дипломатической практике. Русская дипломатия искусно разбиралась в тонкостях дипломатических отношений между европейскими державами, но часто бывала совершенно не осведомлена в отношении Востока [265] С. Ю. Витте пишет в своих мемуарах об одном из министров иностранных дел императора Николая II, князе Лобанове-Ростовском: «Князь Лобанов-Ростовский был человек очень образованный, он знал все, что касается Запада. Дальний же Восток его никогда не интересовал, и он ничего о нем не знал». . Если Россия могла вести хоть более или менее удачную и правильную политику на Востоке, то этим она обязана главным образом не профессиональным дипломатам, а администраторам (Татищев, Кириллов, Неплюев – в XVIII веке; граф Муравьев-Амурский и др. – в XIX веке) и военным (Потемкин и др. – в XVIII веке; Ермолов, Муравьев-Карский, Кауфман-Туркестанский и др. – в XIX веке).

Среди руководителей русской дипломатии за последние два века бывали блестящие таланты (самый крупный из них, конечно, Александр I), но деятельность их приверженностью к европейской дипломатической системе увлекалась в сторону от основного русла русского исторического развития. Характерной чертой лучших проявлений русского дипломатического гения была широкая принципиальная постановка международных вопросов (акт вооруженного нейтралитета 1780 года, план федеративного переустройства Европы в инструкции Новосильцову 1804 года, акт Священного Союза 1815 года). Однако сама постановка этих вопросов (как видно отчасти и на вышеприведенных примерах) страдала от той же однобокой (европейской) ориентации русских дипломатических усилий [266] Эта же однобокость привела в тупик на Гаагской конференции 1899 года русскую миротворческую идею. .

В русской дипломатической практике XVIII–XX веков боролись постоянно два направления: интернационалистическое (фактически европеизующее) и самодовлеюще-русское (евразийское). Первое направление представлено было главным образом профессиональными дипломатами, второе – в основном военными и администраторами. К первому направлению следует отнести все попытки вмешаться в европейские дела как в XVIII, так и в XIX и XX веках, второе направление выражалось в упорном (часто глухом) противодействии этим попыткам [267] Яркий пример – конфликт между Александром I и Кутузовым после сокрушения Наполеоновской армии. Кутузов считал, что война окончена изгнанием Наполеона, и идти на Запад не хотел. . Второму направлению Россия обязана рядом успехов на Востоке.

Существенной исторической задачей, завещанной Русской империи от Московского царства, было объединение всех западнорусских земель. Задача эта разрешена была Российской империей не полностью, но в значительной своей мере.

Разрешение задачи являлось одновременно разрешением польского вопроса, так как большая часть западнорусских земель к началу XVIII века находилась в обладании Польши.

Во время московско-польского сближения конца XVII и первой половины XVIII века быстро продолжалась насильственная латинизация и полонизация уцелевших в Польше русских культурных организаций (в частности, церкви и школы).

Вопрос о правах православного населения в Польше поднят был только в 1760-х годах при Екатерине белорусским епископом Георгием Конисским. По соглашению с прусским королем Фридрихом II, хлопотавшим о правах протестантской польской шляхты, русский посол в Польше, князь Н. В. Репнин обратил внимание на права «диссидентов» (то есть христиан не латинян) в Польше. Польский сейм отвергнул петицию о правах диссидентов. После этого образовались три «конфедерации» (союза) шляхты против сейма (конференция православных, протестантов и латинян, желающих дать права диссидентам). Русские войска были введены в Варшаву, и вожди крайней латинской партии были арестованы. Тогда сейм согласился издать закон об уравнении диссидентов в правах с католиками (1767). В ответ образовалась (в городе Баре) конфедерация крайней латинской партии. Насилия барских конфедератов против православного населения вызвали отпор в виде восстания так называемых «гайдамаков». С обеих сторон было проявлено много жестокости (в 1768 году гайдамаки под начальством Железняка и Гонты вырезали целый город Умань, населенный преимущественно евреями). Король Станислав-Август был бессилен справиться со смутой и просил Екатерину прислать русские войска для водворения порядка. Войскам этим пришлось вести длительную борьбу с конфедератами, которым содействовали: открыто – Франция и менее заметно – Австрия. Благодаря в значительной степени стараниям Франции, Турция объявила войну России (см. ниже § 108). Не имея сил вследствие турецкой войны проводить свою политику в Польше, Екатерина вынуждена была допустить вмешательство в польские дела Австрии и Пруссии.