Коллектив авторов - Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 2

Временный, хотя и совсем недолгий успех политики экономического патернализма характеризовал ситуацию не только в Венгрии, но и в соседней Чехословакии. Правительству уже в начале 1970-х годов удалось стабилизировать экономическое положение, в последующие годы динамика развития экономики пока еще позволяла при помощи накопленных резервов, выгодных контрактов с СССР и ограничения инвестиций в модернизацию производства поддерживать относительно высокий, по меркам стран СЭВ, уровень жизни, обеспечивать выполнение социальных гарантий. Режим «нормализации» заключил с большинством населения (как это было и в Венгрии) негласный «общественный договор» — в обмен на аполитичность предоставлялась возможность доступа к растущим, хотя и медленно, материальным благам. Формируется социальная база режима «нормализации», которую составляла не только элита гусаковского режима, люди, сделавшие в своей карьере ставку на Москву, — складывается обширный слой чиновничества и служилой интеллигенции, пришедших на освободившиеся в 1969-1970 гг. вследствие чисток многочисленные управленческие места и заинтересованных в сохранении нормализационного режима. Именно этот слой составлял главный гарант его внутренней стабильности. Между тем попытки создать «потребительский социализм» и витрину социализма для западной публики оказались в Чехословакии еще менее удачными, чем в соседней Венгрии. Реальных сдвигов в повышении эффективности экономики не было, продолжалась стагнация. Режим «нормализации» добился от общества необходимого власть имущим состояния политической анемии, но оказался неспособен на динамичное экономическое развитие, что в исторической перспективе означало все большее отставание от Западной Европы, в том числе и по показателям уровня жизни. С трудом заключенный негласный общественный договор должен был неминуемо потерпеть крах.

В сравнении с соседней Польшей в Чехословакии оппозиционное движение, лишенное активной общественной поддержки, действовало в гораздо более тяжелых условиях, отличаясь к тому же раздробленностью в силу идеологических различий его участников. Ядро и главную силу в нем составляла горстка интеллектуалов, о массовом оппозиционном рабочем движении не могло быть и речи. Самоотверженность и активность не находили отклика в обществе. Ни один политический манифест, даже самый продуманный и касавшийся болевых струн, не мог расшевелить граждан на значимые акции.

Новый подъем оппозиционного движения в Чехословакии, опять-таки в основном в среде интеллигенции, начался лишь под влиянием Хельсинкского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе 30 июля — 1 августа 1975 г. Попытки объединить разрозненные инициативы были связаны с так называемой Хартией-77, положившей начало возникновению аналогичных движений в других странах советского блока (в том числе, в Венгрии и Румынии). Заключительный акт Совещания, подписанный главами 33 государств, не только провозглашал нерушимость послевоенных границ, но и декларировал обеспечение широких прав и свобод для граждан подписавших его стран. После Хельсинки идея прав человека оказалась в центре общественного внимания; не только в Чехословакии, но и в других социалистических странах любые акции противостояния властям, как правило, так или иначе увязывались с вопросом соблюдения принципов Заключительного акта. Оппозиционные движения, таким образом, приобретают ярко выраженный правозащитный характер. Формируется новая этика взаимоотношений с властью, ставившая во главу угла неподчинение официальным политическим ритуалам, и своего рода «теория малых дел», исходившая из необходимости достижения конкретных видимых результатов по совершенствованию общества.

Вместе с тем попытки растормошить деморализованное общество были в Чехословакии и после Хельсинки не слишком удачными, и это объяснялось не только идейными разногласиями между сторонниками более умеренных и более радикальных политических проектов. Чешское и словацкое общества (как и общества других стран советского блока) в первую очередь отдавали предпочтение удовлетворению сугубо материальных потребностей. Пока уровень жизни оставался более или менее сносным, люди не хотели брать на себя риск возможного преследования, предпочитая пользоваться скромными, но гарантированными благами реального социализма. Хартисты в Чехословакии и их единомышленники в других странах блока (ГДР, Венгрии, Румынии) и сами осознавали в известной мере присущий им менталитет секты, а их движению — сектантский характер, пусть даже их сектантство и было направлено против сектантства партократии, узурпировавшей власть. Новые импульсы оппозиционным движениям придали польские события 1980 г., породившие в обществах Восточной Европы надежды на реальные и далеко идущие перемены.

1 июля 1980 г. в Польше произошла очередная попытка повышения цен: ряд мясных товаров стали продавать по коммерческим ценам. Немедленно вспыхнули забастовки по всей стране. В отличие от предыдущих взрывов общественного негодования, теперь рабочие не выходили на уличные манифестации, а оставались на территориях своих предприятий. Этому способствовали воззвания KOR, лейтмотивом которых звучало: «Не поджигайте комитеты — создавайте собственные!» (лозунг принадлежал Я. Куроню). Особенно массовыми были стачки в Люблине, где железнодорожники впервые выступили с требованием создать независимый от партии профсоюз. Там же была предпринята попытка организовать межзаводской стачечный комитет.

На места выехали представители властей, которые экономическими уступками добились прекращения забастовок. К концу июля акции протеста утихли. Это настолько успокоило Э. Герека, что он немедленно уехал на отдых в Крым, а местные власти приступили к увольнениям лидеров забастовок. Однако на этот раз репрессии не возымели действия. Напротив, на гданьской верфи им. Ленина именно увольнения активистов заставили рабочих объявить новую забастовку. На территорию верфи проникли представители других гданьских предприятий, а также члены KSS — KOR. При их участии в ночь с 16 на 17 августа был сформирован Межзаводской забастовочный комитет, выступивший, среди прочего, с требованием признать независимые от власти профсоюзы. Возглавил комитет Л. Валенса. Аналогичные комитеты начали возникать и в других городах.

Власти ответили на это арестами наиболее известных деятелей оппозиции. Кроме того, были проведены кадровые изменения во властных структурах, в частности второй раз за год сменился премьер. Однако все это не оказало никакого впечатления на протестующих. Наоборот, стачечная волна ширилась, захватывая все новые районы. Наконец, 30 и 31 августа 1980 г. в Щецине и Гданьске представители властей вынуждены были подписать соглашения, признававшие независимые профсоюзы. 17 сентября в Гданьске делегаты из 30 городов образовали общепольский независимый самоуправляемый профсоюз «Солидарность» во главе с Л. Валенсой. Советниками при Валенсе стали деятели KSS-KOR и ROPCiO. После бурных дискуссий решено было придать «Солидарности» территориальную структуру, отвергнув деление по ветвям промышленности.