Коллектив авторов - Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 2

Однако правящая элита не соотнесла возможности страны с суммой полученных кредитов. Время выплаты по процентам наступило раньше, чем индустрия достигла необходимого уровня, чтобы окупить себя. В силу этого уже в 1976 г. власти должны были вернуться к методу, который стоил поста В. Гомулке — повышению цен. Однако с учетом печального опыта шестилетней давности на этот раз регулирование решено было провести более осторожно: не зимой, в преддверии праздников, а летом, в июне, когда многие рабочие находились в отпусках. Кроме того, перед самым поднятием цен было проведено нечто вроде консультаций с общественностью (митинги, созванные с целью получить от трудовых коллективов одобрение текущей политики). Тем не менее это не уберегло страну от новых забастовок и манифестаций протеста, окончившихся кое-где сожжением зданий парткомов. Особенно драматические события развернулись 25 — 26 июня в городах Радом, Плоцк и на тракторном заводе «Урсус» под Варшавой.

Ответ властей был двояким. С одной стороны, выступления рабочих были подавлены, многие участники протеста попали под арест, в стране развернулась пропагандистская кампания с осуждением «хулиганов и смутьянов». С другой же — правительство П. Ярошевича немедленно вернуло цены на прежний уровень. При этом уже 1 июля 1976 г. были введены первые продуктовые карточки — на сахар.

Репрессии против рабочих вызвали к жизни в сентябре 1976 г. первую открытую оппозиционную организацию — Комитет защиты рабочих (KOR). В него вошли либо наладили сотрудничество с ним видные представители творческой и научной интеллигенции, известные своими нонконформистскими взглядами. Целью организации была объявлена юридическая и финансовая помощь репрессируемым, а правовой основой деятельности стал Заключительный акт Совещания 1975 г. в Хельсинки (его правозащитные главы). Польское руководство, в отличие от советского, не могло отнестись к защите прав человека как к пустой декларации, поскольку зависело от западных кредитов. Оно вынуждено было смириться с появлением оппозиционной организации (чьи участники отправили в сейм «Обращение», в котором представили свои адреса и телефоны), но использовало против ее активистов широкий арсенал средств подавления: увольнение с работы, аресты на 48 часов, обыски, избиения «неизвестными», отказ в выдаче загранпаспортов, шельмование в прессе и т.д. В свою очередь Комитет наладил связи за рубежом, благодаря чему обрел достаточно стабильные источники дохода. Деньги поступали от Профинтерна и Социнтерна, от Международной амнистии, от польской эмиграции и западных интеллектуалов (Э. Ионеско, Г. Бёлля, Ж.-П. Сартра, Г. Грасса и др.).

В июле 1977 г. все рабочие, схваченные за участие в манифестациях протеста, были амнистированы, а Комитет защиты рабочих самораспустился, преобразовавшись в Комитет общественной самозащиты (KSS — KOR), поставивший целью борьбу за права человека. Новая структура, помимо юридической и финансовой помощи репрессируемым, развернула свою деятельность и в иных направлениях. Организуются так называемые «летучие университеты», где ученые читали лекции на темы, запрещенные либо недостаточно освещаемые в ПНР (состояние экономики, сложные вопросы истории и др.). Оппозиционные активисты налаживали связи с рабочими, втайне создавая «свободные профсоюзы», независимые от ПОРП. Один из наиболее крепких профсоюзов возник в Гданьске при участии будущего лидера «Солидарности» Л. Валенсы. Активизируется бесцензурный самиздат. Так, издательство NOWA до 1989 г. выпустило около 300 книг — в основном художественной и исторической литературы, запрещенной в Польше властями. Оно издавало также оппозиционную публицистику. Нелегальные журналы этого издательства (общественно-политический ежеквартальник «Крытыка», двухнедельный орган свободных профсоюзов «Роботник», общественно-политический журнал «Глос», литературный журнал «Запис» и др.) выходили тиражами в несколько тысяч экземпляров. Возникают и другие подпольные издательства, только в 1976-1979 гг. госбезопасность изъяла 440 тыс. листовок, журналов и книг, 106 пишущих машинок, 113 кг печатной краски.

В марте 1977 г. возникла еще одна оппозиционная организация — Движение в защиту прав человека и гражданина (ROPCiO). В отличие от Комитета защиты рабочих, где тон задавали сторонники социал-демократических и посткоммунистических доктрин, новая структура представляла правый, националистический фланг антиправительственной деятельности. В своей подпольной прессе участники Движения ожесточенно полемизировали с KORовцами и пытались создать в Катовицах свободный профсоюз, хотя и неудачно (он был раздавлен Службой безопасности).

Во второй половине 1970-х годов экономические трудности в Польше нарастали как снежный ком (обилие долгостроев, перебои со снабжением населения электроэнергией). Реальностью стали пустые прилавки магазинов. В 1979 г. уже три четверти экспорта шло на выплату внешнего долга, а национальный продукт впервые в послевоенной истории упал по сравнению с предыдущим годом. Вдобавок зимой 1978-1979 гг. разразились неслыханные морозы, вызвавшие кое-где транспортный коллапс. Руководство страны понимало, что это чревато новым взрывом недовольства, и потому непрерывно поднимало зарплаты работникам физического труда. В прессе была развернута пропаганда успехов «Народной Польши», игнорировавшая сложности в национальном хозяйстве. Однако эффекта она не имела, как не имели его и обилие новых лозунгов типа «Поляк сможет!», «Даешь вторую Польшу!» (т.е. удвоение ВВП), а также использование в пропагандистских целях полета первого польского космонавта летом 1978 г. (как и в случае с полетами в те же годы космонавтов из других социалистических стран).

К великой досаде правящей верхушки, в октябре 1978 г. случилось событие, показавшее всю глубину мировоззренческой пропасти между властью и широкими слоями населения: краковский архиепископ К. Войтыла был избран Папой римским и принял имя Иоанна Павла II. Это вызвало неподдельное ликование масс в Польше, к чему правящая элита оказалась совершенно не готова: отношения с костелом традиционно складывались непросто, а теперь, когда страна погружалась в пучину экономического кризиса, римский папа-поляк самим фактом своего присутствия грозил разрушить всю пропагандистскую конструкцию ПОРП.

Положение Римско-католической церкви в ПНР отличалось значительной независимостью. Правящая элита рассматривала костел как естественного союзника «реакционных классов» и орудие Ватикана, всегда настроенного неприязненно к социалистическому лагерю. В процессе сосуществования обе стороны были вынуждены пойти на формальные уступки. Власть признала право католиков участвовать в общественно-политической жизни страны, существовала фракция светских католиков в сейме, церковь же в свою очередь отказалась от взгляда на социализм как на заведомо враждебный религии строй. И все же отношения государства и костела были основаны на взаимном недоверии. После краткого периода оттепели в 1956-1957 гг. (освобожденный в условиях кризиса из заключения кардинал С. Вышинский, выполнив просьбу коммунистических властей, призвал граждан страны активно участвовать в парламентских выборах января 1957 г.) наступило новое размежевание. Власти облагали налогами пожертвования в пользу церкви, закрывали католические учебные заведения и монастыри, выносили из классов настенные кресты, сокращали количество школьных уроков Закона Божьего (восстановленных в декабре 1956 г.) и требовали регистрировать пункты катехизации, куда священники переносили свои занятия. Противостояние власти и костела достигло своего апогея в 1965-1966 гг., когда католическая церковь отмечала тысячелетие крещения Польши. Правящая элита решила провести альтернативные мероприятия, но уже в честь тысячелетия образования польского государства. На протяжении года по всей стране проходили конкурирующие торжества, причем местные и центральные власти делали все, чтобы не допустить массового наплыва людей на мероприятия, организуемые церковью. Была также развязана пропагандистская кампания в прессе с целью показать «антинациональную» сущность католической церкви. Импульсом к ней послужило письмо польского епископата немецкому в ноябре 1965 г., в котором содержалась фраза «Мы прощаем вас и сами просим прощения». Письмо это, написанное на волне проходившего тогда II Ватиканского собора и призывавшее к примирению двух народов, вызвало отторжение у В. Гомулки уже самим фактом обращения поляков к гражданам другого государства через голову официальных структур. И уж конечно, не мог он пройти мимо вышеприведенной фразы, обращенной к немцам. На головы иерархов посыпались громы и молнии со стороны как прессы, так и официальных лиц, не устававших напоминать людям о бедствиях, причиненных гитлеровцами.