Коллектив авторов - Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 2

Вследствие августовской акции затормозилась ратификация Договора о нераспространении ядерного оружия, было отложено начало переговоров об ограничении стратегических вооружений, заморожены планы сокращения вооруженных сил в Западной Европе, произошло наращивание группировки НАТО в ФРГ, выросли военные бюджеты стран НАТО, на некоторое время ослабли центробежные тенденции в НАТО, в Западной Германии оказались во временном проигрыше силы (главным образом в СДПГ), выступавшие за активизацию отношений с СССР и его союзниками и урегулирование вопроса о границах. С другой стороны, западные элиты должны были задуматься над созданием надежных механизмов, способных исключить повторение аналогичного, довольно серьезного кризиса в международных отношениях, сделавшего возможным стремительное продвижение Советской Армии на расстояние около 1000 км в глубь Центральной Европы. Речь шла уже не просто о закреплении послевоенного статус-кво, но о совершенствовании Ялтинско-Потсдамской системы в интересах поддержания равновесия в Европе. Это было невозможно без налаживания продуктивного диалога с Советским Союзом. Осмысление уроков чехословацкого кризиса 1968 г. подтолкнуло довольно скорое возобновление переговорного процесса между СССР и США по ОСВ, заключение уже в начале 1970-х годов соглашения по Западному Берлину, договоров ФРГ с СССР, Польшей, ГДР и Чехословакией, а затем и так называемый «общеевропейский процесс», направленный на снижение конфронтации, установление отношений доверия и сотрудничества между странами, относящимися к разным блокам. Итогом этого процесса стало Совещание по безопасности и сотрудничеству в Европе 1975 г. в Хельсинки.

Вместе с тем неготовность лидеров КПСС к диалогу с чехословацкими реформаторами, неспособность ответить на новые вызовы чем-либо иным, кроме грубой силы, на самом деле явились признаком слабости. Подавление Пражской весны стало событием, обозначившим и во многом предопределившим необратимость кризиса советского блока и мирового коммунистического движения. Решив силовым путем довольно краткосрочную по эффекту задачу по укреплению своих позиций в стратегически важной Чехословакии, чья политическая элита и в условиях демократических экспериментов продолжала последовательно сохранять лояльность союзническим обязательствам, правительство СССР в исторической перспективе утратило несравнимо большее — веру многих тысяч людей в возможность реформирования советской модели социализма. В сознании интеллигенции стран советского блока после 21 августа доминировали крушение надежд и разочарование в марксизме. Было сильно дискредитировано позитивное содержание самой идеи социализма в глазах общественного мнения как в Восточной Европе, так и на левом политическом фланге в странах Запада. Поиски новых путей общественного развития отныне все больше велись на основе иных, несоциалистических (либеральных правозащитных, а затем и консервативных) систем ценностей. Действия СССР и его союзников в Чехословакии вызвали негативную реакцию в западном коммунистическом движении. Стремление наиболее влиятельных западных компартий отмежеваться от «империалистических» тенденций в политике СССР породило в 1970-е годы еврокоммунистическую альтернативу, которая, впрочем, утратила жизнеспособность к началу 1990-х годов.

Август 1968 г. осложнил отношения СССР с титовской Югославией, резко выступившей против силового решения чехословацкого вопроса. Однако в скором времени титовскому режиму пришлось столкнуться с серьезным внутренним вызовом — оживлением хорватского национализма, проявившего себя в широком, заметно переросшем рамки культурной жизни общественно-политическом движении, достигшем своего апогея к весне 1971 г. (события так называемой хорватской весны). В Сербии среди части партактива под явным влиянием Пражской весны проявились реформаторские настроения, выдвигались проекты далеко идущей либерализации политической системы на основе принципов плюрализма. Опасаясь за стабильность коммунистического правления в многонациональной, поликонфессиональной и поликультурной стране с сильными центробежными тенденциями, власти нанесли удар как по национальной, так и по демократической оппозиции. Экономические реформы 1960-х годов, связанные с повышением самостоятельности отдельных предприятий (в том числе в сфере внешней торговли), расширением сферы рыночных отношений, в целом не привели к большей эффективности хозяйственного механизма. Экономические интересы Югославии уже к 1971 г. предопределили стабилизацию отношений с СССР и странами СЭВ при сохранении независимого внешнеполитического курса и продолжающемся активном участии СФРЮ в Движении неприсоединения. Внутриполитическое развитие Югославии характеризовали попытки найти оптимальный баланс между интересами центра и субъектов федерации, при этом сверхзадача сохранения федеративного государства заставляла И. Броз Тито и его окружение идти на существенные уступки местным (республиканским, национальным) элитам. Курс на дальнейшую децентрализацию в экономике и других сферах общественной жизни получил закрепление в новой конституции 1974 г.

Все происходящее в Югославии лишний раз подтверждает мысль о том, что в борьбе с наднациональной однопартийной монополией успех может иметь только движение, несущее свободу всем, а не только одной нации. До тех пор, пока вину за тоталитаризм будут сваливать на один только народ (на сербский в Югославии, на русский в СССР), демократии не видать победы, так как национальное неравенство, наряду с другими всевозможными неравенствами, существующими в коммунистических государствах, есть следствие однопартийной монополии, а не ее причина.

Власть имущие это понимают и наднациональной, демократической оппозиции часто боятся больше каких-либо националистов, и поэтому эпитет националиста привешивают к правому и виноватому.

Хотя именно такая реформаторская конструктивная, демократическая оппозиция могла бы явиться лучшим залогом единства югославского государства и мирной демократизации, сохраняющей все то положительное (которого не так мало) в югославском социализме.

Чешское гражданское общество после 21 августа встало на путь сопротивления, принявшего разнообразные, чаще пассивные формы. Это касалось и правящей КПЧ. Качественные изменения, произошедшие в ней за месяцы Пражской весны, отразил проведенный уже 22 августа в подполье, в одном из рабочих районов Праги ее «высочанский» съезд, осудивший в своем обращении к компартиям всего мира военную акцию ОВД. В дальнейшем команда А. Дубчека, связанная положениями подписанных ею московских протоколов, не только не смогла возглавить борьбу за сохранение доавгустовского курса, но в ряде случаев действовала заодно с партийными консерваторами, пресекая оппозиционные выступления, имевшие место в октябре 1968 — апреле 1969 г. главным образом в молодежной, студенческой среде. Она резонно полагала при этом, что излишний радикализм помешает спасти хотя бы те завоевания Пражской весны, которые можно было сохранить. Однако призывы к спокойствию и порядку воспринимались как капитулянтство. 28 октября при разгоне демонстрации были применены дубинки, что указывало на полную несовместимость логики сохранения реформ с логикой нормализации по-брежневски и вело к дальнейшей демобилизации и деморализации чешского гражданского общества. Не слишком плодотворным был поиск новых форм протестной активности, сводившийся иной раз к жестам отчаяния (акт самосожжения в начале 1969 г. студента Я. Палаха, призванный разбудить охваченную депрессией чешскую общественность, не только проникшуюся конформизмом, но начавшую привыкать к утрате свободы).