Ламберт Херсфельдский - Ламберт Херсфельдский. Анналы

Когда фогт 602 602 Вероятно, Хециль. монастыря в Рейхенау узнал о прибытии этого аббата-менялы и услышал, посредством каких затрат этот хищный волк открыл себе вход в овчарню Христову 603 603 Иоанн, 10, 1; 12. , он, выслав ему навстречу посольство, велел передать, чтобы он под угрозой собственной жизни не дерзал вступать во владения монастыря Рейхенау; в противном случае он выступит против него и с помощью вооруженной силы вернет свободу тем, кого он за столь высокую цену купил себе в рабство. Услышав это, тот чрезвычайно огорчился как из-за тяжести понесенных расходов, так и ввиду того, что должность, к которой он так долго стремился, вырвали у него прямо из рук. Поначалу он собирался было решить дело с помощью оружия и, как обычно говорят, потушить пламя железом 604 604 См. Гораций, Сатиры, II, 3, 275. , то есть усугубить симонийскую ересь смертоубийством. Но те, кто с ним был, заявили, что это дело выше их сил, и он в смущении и смятении, как того и заслуживал, ушел во владения своего брата, чтобы ожидать там, какие результаты принесет ему судьба при столь прискорбном начале. Ибо Бамбергское аббатство тем временем принял Экберт, монах устава Горзе 605 605 Монастырь Горце был известен своей суровой дисциплиной. . При его вступлении в должность все братья, которых прежний аббат наставлял в своих правилах, то есть правилах торговли и ростовщичества, и словно отец сыновей обучал, как говорится, идти в жизни и нравах по своим стопам 606 606 См. Ливий, VIII, 9 и V, 9, 2. , тут же разбежались, словно листья, сорванные ветром 607 607 Иов, 13, 25. .

Карл, которому король пожаловал Констанцское епископство, обращался к апостольскому престолу с постоянными просьбами по поводу своего посвящения. А констанцские братья, в свою очередь, упорно боролись против того, чтобы им вопреки каноническим установлениям был дан в епископы человек, который помимо симонийской ереси обвинялся также и в воровстве. Папа, поскольку они сильно докучали ему, поручил рассмотрение этого дела архиепископу Майнцскому и велел ему, вызвав обе стороны на собор, самым тщательным образом разобрать это дело, и если Карл не сможет оправдаться в тех преступлениях, в которых его обвиняли, ни в коем случае не посвящать его в сан. По этой причине архиепископ объявил о созыве в Майнце собора в августе месяце. Король отнесся к этому спору с сильным раздражением из-за своей дружбы с Карлом и многочисленных услуг, которые тот часто оказывал ему в личных делах, будучи человеком весьма полезным; поэтому король страстно желал, чтобы Карл был утвержден в своей должности. В итоге он воспылал тяжким гневом против архиепископа Майнцского за то, что тот не захотел презреть упорные жалобы братьев и сразу же посвятить Карла в сан. Но архиепископ был неумолим в своем мнении, ибо помнил прежде всего о том, как сурово папа отчитал его в прошлом году по той же самой причине, с каким трудом он спасся тогда без ущерба для своего сана и о том, что в недавних письмах апостольского престола его увещевали самым тщательным образом расследовать это дело и только после этого рукоположить Карла.

Итак, перед самым началом августа король поспешил в Майнц, желая лично присутствовать в качестве ходатая при обсуждении столь важного дела наряду с архиепископом. По пути, он заехал в Херсфельд. Уйдя оттуда на следующий день, он завернул в селение под названием Уденхаузен 608 608 Деревня в Гессене. , чтобы пообедать там. И вот, когда все они, подкрепив силы, в страстном желании спешно продолжать путь, наперебой бросились к лошадям, случилось, что некий Лиупольд из Меерсбурга 609 609 На Боденском озере. , любимец короля, услугами и советами которого тот обычно пользовался в самых доверительных делах, нечаянно упал с лошади и, напоровшись на собственный меч, тут же испустил дух. Это несчастье наполнило короля невыносимой болью и печалью; он тут же велел отвезти его тело в Херсфельд и с величайшими почестями похоронить там посреди церкви; он также передал монастырю на помин его души 30 мансов в месте под названием Мартинфельд 610 610 В Эйхсфельде. .

Следует заметить, что это был тот самый меч, которым знаменитый некогда король гуннов Аттила свирепо орудовал на погибель христиан и при уничтожении Галлий. Королева Венгрии 611 611 Анастасия, супруга короля Андрея I. , мать короля Соломона, подарила его баварскому герцогу Отто, после того как король при его совете и поддержке восстановил на отцовском троне ее сына. Когда же герцог Отто передал его в доказательство и обеспечение неразрывной дружбы сыну маркграфа Деди, то есть Деди Младшему, а тот, как сказано, был убит, меч перешел к королю, а от короля благодаря этому случаю - к Лиупольду. Поэтому большинство сторонников герцога Отто рассматривали смерть Лиупольда от меча, принадлежавшего этому герцогу, как Божий суд, потому что Лиупольд, как говорили, наиболее активно побуждал короля преследовать Отто и изгнать его из дворца. В «Деяниях гетов» 612 612 Иордана, гл. 35. , которых называют также готами, об этом мече пишется, что он некогда принадлежал Марсу, которого язычники считали покровителем войны и изобретателем вооружений; многие годы спустя некий пастух обнаружил его в земле, которой он был слегка припорошен, благодаря крови быка, ногу которого он поранил, когда тот пасся. Пастух передал его королю Аттиле, и тому было дано пророчество всех гаруспиков того времени, что этот меч предназначен судьбой на погибель круга земного и уничтожение всех народов. О том, насколько правдив был этот оракул, до сих пор свидетельствуют развалины многих известнейших городов в Галлии, так что варвары называют этот меч также карателем Божьего гнева или бичом Божьим. Пусть всё это будет сказано здесь в качестве небольшого отступления, раз уж мы упомянули об этом мече.

Устроив торжественные похороны, король, как и намеревался, поспешил в Майнц. Когда в назначенный день 613 613 15 августа 1071 г. он вместе с епископами открыл заседания собора, явился Карл, а затем и констанцские братья, которые обвинили его во множестве преступлений. Король, насколько то позволяли приличия, всячески им противодействовал и старался то опровергнуть обвинения, то хитрыми речами ослабить тяжесть преступлений, опровергнуть которые не удалось; он неоднократно с суровыми речами обрушивался на дерзость упорно напиравших обвинителей и, противопоставляя им авторитет своего величества, пытался обуздать их бесстыдство. И первый, и второй день он провел в этом занятии. Но когда он все-таки не смог обмануть твердость обвинителей ни правдивостью ответов, ни искусностью речей, то наконец забрал у Карла епископский посох, поскольку обвинения были доказаны. Однако он в самых изысканных выражениях утешил его горе, обещая ему при первой же возможности самым любезным образом возместить эту неудачу.