Ламберт Херсфельдский - Ламберт Херсфельдский. Анналы

Тогда епископ впервые понял, что обведен вокруг пальца хитростью своих клириков. Когда они решительно настаивали, чтобы он, отстраненный от должности епископа, уезжал как можно скорее, а ему нечего было возразить в свое оправдание, и они, призвав в свидетели имя Господне, заявили, что не будут совершать в церкви никаких богослужебных действий, пока он в ней остается, он, растерянный и сбитый с толку, отправил послов к епископу Майнцскому 845 845 Уже в марте 1075 г., после отстранения от исполнения обязанностей епископа. , своему вернейшему другу, которого он привязал к себе многочисленными благодеяниями, неоднократно оказываемыми и частным образом, и официально, и который был его товарищем и соучастником во всем, что тот совершил в процессе приобретения и управления своим епископством, с просьбой прийти как можно скорее и каким угодно способом обуздать бушующее во внутренних раздорах духовенство. Тот незамедлительно прибыл и, как его и просили, вступил в переговоры с клириками; они, мол, не должны забывать о стыде и послушании и без всякой причины восставать против своего епископа, которого во имя Бога обязаны почитать вместо отца, ибо он не раздражал их сознательно ни словом, ни делом, на что они по праву могли бы пожаловаться, а если он несознательно, возможно, и совершил что-то такое, что их оскорбило, то он готов быть им судьей и посредником и любым способом удовлетворить их обиду; пусть они пощадят его, если не ради его невинности, то хотя бы ради собственной чести и репутации, дабы прочие клирики по всему земному шару не воодушевились этим примером для посрамления своих епископов, и эта пагубная болезнь мятежа и непокорства, взяв начало у бамбергцев, не заразила всё тело стада Господнего. Однако те, не вняв ни этому успокоению, ни этому послаблению, подвергли его жесточайшим оскорблениям, говоря, что его также по праву должна поразить анафема апостольского отлучения, ибо он посредством симонии рукоположил в епископы человека, запятнанного всеми пороками и ни нравами, ни ученостью не соответствующего должности священника; для извинения дел греховных 846 846 Псал., 140,4. он не может отговориться незнанием, ибо долгое время весьма близко наблюдал его в своем собственном доме, а потому прекрасно знал и его деяния, и весь образ жизни; он, кроме того, был посредником и доверенным лицом во всем, что было сделано в процессе покупки епископства.

Архиепископ, видя, что клирики упорствуют в борьбе и их не удается смягчить никаким разумными доводами, и в то же время не желая оставлять неиспробованным ради своего друга ни одно средство, решил взять его с собой и идти в Рим, надеясь, что ему удастся либо деньгами, либо просьбами побудить римского понтифика снять и обвинение, и анафему. Но, посчитав во время похода, что не вполне безопасно вести его в Рим, не выяснив предварительно намерений римского понтифика, он убедил его дожидаться его возвращения во внешних владениях Бамбергской церкви, а сам вместе с немногими, как и намеревался, отправился в Рим 847 847 Зигфрид отправился в Рим в апреле, то есть до низложения Германа. . Когда он пришел туда, то лишь с большим трудом добился, чтобы римский понтифик принял его в общение. И вот, тот, кто готовился быть заступником чужих преступлений, был обвинен в собственных, а именно, в том, что сознательно поставил Бамбергского епископа посредством симонии, и едва не лишился своего сана 848 848 Неверно. . Наконец, на прощание ему приказали всяческим образом воздерживаться от общения с ним и сообщить всем князьям Тевтонского королевства о вынесенном против него приговоре об апостольском отлучении, а затем, как только выдастся удобный случай для завершения дела, поставить вместо него другого Бамбергского епископа.

Когда об этом стало известно Бамбергскому епископу, он, поняв, что у него не осталось иной надежды, кроме как положиться на милость римского понтифика, отправился в Рим, предварительно наняв людей, которые своим умением говорить должны были защитить его дело перед апостольским престолом. Но твердость римского понтифика и его неподвластный алчности дух отразили все доводы человеческого лукавства. Обильными слезами, многочисленными просьбами и множеством составленных с риторическим искусством ухищрений он с трудом добился только того, чтобы с него сняли анафему, но при условии, что как только он вернется на родину, он должен будет вступить в монастырь и там, навсегда отказавшись от всех светских занятий, с соответствующим извинением оплакивать то, что из-за его честолюбия церковь оказалась ввергнута в соблазн 849 849 Герман не посмел вступить в город Рим и вернулся, когда узнал о своем низложении. . Когда он, вернувшись таким образом на родину, рассказал о приказе римского понтифика своим рыцарям, среди которых был весьма популярен и любим за немалую щедрость, те яростно этому воспротивились, говоря, что это крайне оскорбительно и никогда еще на памяти предков в галльских церквях не случалось, чтобы епископа низлагали без публичного слушания и канонического расследования, что требуется даже для лиц низшего ранга; это оскорбление нанесено не только ему лично, но касается их всех, которые должны заботиться о защите достоинства Бамбергской церкви и под присягой обещали верность ее епископу; поэтому они испытают прежде все крайности, чем позволят столь постыднейшим примером запятнать честь этой церкви, сохраняемую вплоть до их времени. Воодушевленный этими обещаниями епископ, презрев указ римского понтифика, вернулся в Бамберг 850 850 В мае 1075 г. и, пробыв там четыре или пять недель, помимо службы у алтаря, не отказался ни от одного из своих прав во всем остальном, а именно в том, что касалось внешнего управления епископством, считая недействительным отлучение, которое, как он издевательски заявлял, было объявлено против него неканоническим образом 851 851 Окончательное низложение и отлучение от церкви Григорий VII изрек только 20 июля 1075 г. . В эти дни в городе Бамберге не совершались открыто богослужения, ибо клирики избегали и всячески проклинали общение с ним. Остальную часть этого года он провел во внешних владениях Бамбергской церкви, опираясь на поддержку своих рыцарей. Однако ни король, ни епископ, никто другой, находящийся в здравом уме, не желали вступать с ним в общение.

Пасху 852 852 5 апреля 1075 г. король праздновал в Вормсе. В то время как некоторые из князей Саксонии собирались отправиться туда, чтобы поприветствовать его, высланные им навстречу послы дали им знать, чтобы они как можно скорее возвращались домой; иначе, мол, им небезопасно будет видеться с королем, которого после столь тяжких оскорблений они до сих пор не умилостивили соответствующим извинением. Там они впервые заметили опасность, которая угрожала их шеям. А король, после того как были уже в достаточной мере сделаны все необходимые для ведения войны приготовления, в торжественном указе объявил всем жителям своего королевства о походе в Саксонию и назначил день и место для сбора войска, а именно 8 июня 853 853 Вернее, 6 июня. во владении Херсфельдского монастыря, в месте под названием Брейтунген 854 854 На р. Верре. . Он отправил также послов к саксам, которые тогда в большом количестве собрались в Госларе ради проведения совещания, чтобы сказать им, что он помнит о тяжких обидах, об оскорблении королевского величества и о постыдном бегстве, к которому он был вынужден прибегнуть ради спасения своей жизни от смертельной опасности 855 855 В отношении переговоров с саксами следует предпочесть сообщение Бруно. Нельзя согласиться с тем, что саксы будто бы только на Пасху 1075 г. заметили грозившую им опасность и были готовы к безусловному подчинению. . Однако он не ставит это в вину всем саксам; было всего несколько князей, которые воспламенили этой яростью невежественную и по своему природному легкомыслию всегда жадную до нововведений толпу; поскольку он не смог наказать их за разжигание мятежа и смуты в государстве законным путем, он сделает это вооруженной рукой. Далее он просит остальных и под угрозой лишения своей милости приказывает, чтобы они не защищали врагов государства ни оружием, ни иными средствами; если они будут послушны, он даст им прощение за их старые вины, за то, что они прежде были товарищами и соучастниками столь неслыханного деяния; если же нет, то согрешившие не будут впредь иметь оправданий, ибо согрешили сознательно и будучи предупреждены.