Андрей Худяков - В.Грабин и мастера пушечного дела

— Наивный вы человек! Не далее, как вчера, примерно часу в девятом вечера в КБ заходит директор завода. Первый визит и в такой поздний час? Я встал. Поздоровался. Предложил Леонарду Антоновичу садиться к столу. Он отказался. Стоим друг против друга. Глаза в глаза. Молчим. «Зачем, — думаю, — ко мне пришел директор?» Оказалось, даже приблизительно не смог угадать.

«Слушаю вас, Леонард Антонович!» — начал я первым. Догадываюсь, что ему нелегко начать разговор.

«Василий Гаврилович, — наконец заговорил он, — чтоб впредь не было между нами никаких неясностей и недоговоренностей, сообщаю вам, что принято окончательное решение — новыми проектными разработками завод заниматься не будет. Мы же на хозрасчете. Из этого и вытекает и роль вашего КБ! Оно должно помогать цехам выполнять поступающие заказы. И только. Надеюсь, все ясно?»

«Вполне…»

«Так вот, оставьте лучших конструкторов для успешного завершения работ по Ф-20 и текущих дел по серийной пушке Ф-19, а остальных будет рациональнее отправить во Всесоюзное орудийно-арсенальное управление для использования на других заводах».

Я не был готов к такому разговору. От кого-кого, а от директора, окончившего ту же академию, что и я такого безрассудства не ожидал. Только усилием воли сдержал гнев и спокойно ответил ему: «Приказы не обсуждаются а выполняются…»

Молчим.

«Товарищ Радкевич, прошу вас об одном — не торопиться с отсылкой конструкторов в Москву».

Василий Гаврилович умолк. Мне хотелось как-то поддержать его.

— Радкевич струсил. Как же тогда он командовал бронепоездом?!

— Вот такие дела. Надо ехать в Москву. Будь что будет! В четверг одолжите мне редакционную лошадь доехать до вокзала.

— Нет вопросов. Только, Василий Гаврилович, имейте в виду, раньше чем за час от Калининского поселка до города не доехать.

Экстренное заседание партийного комитета. На повестке дня сообщение директора завода. Присутствуют члены парткома и Грабин.

— Товарищи! — взволнованно начал Радкевич — Народный комиссар тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе вчера поздно вечером позвонил по телефону и сказал, что необходимо неотложно создать условия для нормальной работы Грабина, которому наркомат поручает создать новую «машину». На все работы и представление опытного образца для испытания дается восемь месяцев. Товарищи, срок исполнения небывало жесткий. Он наполовину меньше, чем нам давали на Ф-20, по которой мы имели необходимую техническую документацию. Проектировать же новую пушку придется с нуля. Я даже мысленно не представляю, какой она будет. Но приказы не обсуждаются. Задание товарища Орджоникидзе для нас закон. Новой дивизионной пушке калибра 76 миллиметров по проекту Василия Гавриловича присвоен индекс Ф-22. Ее заказывает и финансирует Главное военно-мобилизационное управление (ГВМУ) наркомата тяжелой промышленности. Меня тревожит только одно — давайте об этом по-большевистски спросим начальника КБ: хватит ли у вас сил справиться в срок с предстоящим объемом работы?

— Хватит, — твердо ответил Грабин. — Хватит!.. Если мы каждый на своем месте будем трудиться честно. Конструктор не делает детали для пушки. В этом нам должна помочь администрация, инженеры и все рабочие завода. Давайте здесь договоримся: «Борьба за Ф-22 дело чести всего коллектива завода!»

— Пушка Ф-19 образца 1902/30 годов, что мы выпускаем теперь, с точки зрения конструктора, — полумера, вчерашний день. Нам технически отставать от Европы в вооружении — подобно смерти. Мне пришлось некоторое время работать в одном КБ с немецкими конструкторами по артиллерии. В конце прошлого года они возвратились в Германию. По договору они проектировали пушки для СССР и хорошо знают их тактико-технические характеристики и боевые возможности. Такое обстоятельство нас должно лишний раз убедить в том, что нельзя непроизводительно терять ни одной минуты…

Грабин сел на стул и вынул из кармана платок. Все время ценой больших усилий Василий Гаврилович сдерживал волнение. Лицо его то пламенело, то покрывалось белыми пятнами. Он хорошо понимал главную трудность завода и знал, сколько еще в цехах действует пунктов по ликвидации неграмотности, кружков технического минимума. Но Грабин видел, что молодой рабочий коллектив полон сил и веры в то, что одолеет любые трудности. Обязательно одолеет!..

Со стороны может показаться, что Грабин, отхлопотав право на проектирование Ф-22, очертя голову бросился в водоворот таких дел, неудача которых повредит не только ему, но и всему коллективу завода, однако он знал, что делал. Идею своего орудия, как после выяснилось, Грабин давно выносил и выстрадал. Она его манила с такой же силой, с какой огонек в степи осенней ночью манит путника.

Заседание прошло без прений. Директор в заключение сообщил:

— Завтра выйдет приказ об организации опытного цеха для Ф-22. Его начальником, по предложению товарища Грабина, назначаю Ивана Андреевича Горшкова.

Члены парткома, попрощавшись друг с другом, молча заторопились кто домой, а кто на завод.

Василий Гаврилович пригласил меня пройти на сборочную площадку Ф-20. Пушка выглядела дородной купчихой. Стоит торжественно. Ствол смотрит в зенит. Отлаживаются подъемный и поворотный механизмы. Дмитрий Иванович Румянцев легко вращал маховики. Как всегда, он был веселым, а в делах шустрым и проворным.

— Вот на таких умельцев моя надежда, — сказал мне Грабин, когда из тесовой городули мы выходили в цех, грохочущий и лязгающий кранами и железом.

Подошли к большому карусельному станку. Нас встретил начальник отделения Василий Михайлович Иванов. Он лично обрабатывал второй обод колеса для пушки Ф-20. Короткая стальная стружка из-под резца не сворачивалась в блестящую пружину и не сваливалась мягко с рабочего стола, а стреляла горячими обрывками.

Иванов берег дорогостоящий станок и дефицитный инструмент. Кузница подала ему такие заготовки, которые рабкоры цеха окрестили «слонами». Иванов сокрушался, но поделать ничего не мог. Для него плановый отдел завода — звезда далекой Галактики!

— Эх, кузнецы, кузнецы! — глубоко вздохнул Грабин и покачал головой. Ему пока тоже не по плечу одолеть плановый отдел и его начальника Власенко.

Я заметил, что не было рабочих, кто бы дружески не ответил на приветствие начальника КБ. Грабин шел медленно, шагал тяжело и основательно, заложив руки за спину. С первого взгляда он оценивал мастерство станочника, но замечаний тактично не делал. Если рабочий спрашивал о чем-нибудь, Василий Гаврилович доброжелательно отвечал. Он умел слушать человека и, как никто, мог поднимать у собеседника настроение. При случае, к делу Грабин и анекдот мог рассказать.