Андрей Худяков - В.Грабин и мастера пушечного дела

Андрей Петрович, не будете ли вы в Горьком? Если будете, то хорошо бы прозондировать в Горьковском издательстве возможность издания книги в журнальном варианте. Правда, договор не расторгнут, но это не мешает прощупать возможность издания. В этих вопросах Вы лучше меня разбираетесь. Хорошо было бы перед посещением Горьковского издательства побывать у Богданова в «Горьковской правде». Я ему написал: «не ошибся ли я, что не обратился в Горьковское издательство?» Он мне пока не ответил. Да, я еще его спросил: «Не поздно ли обратиться с предложением об издании в журнальном варианте?» Посещение было бы полезным, если он примет. Думаю, что не откажет, если вы обратитесь от моего имени. Тем более он меня приглашал.

Андрей Петрович, издергали меня эти блюстители «порядка». Я и не рад, что вообще связался с изданием. Не думал, что у нас такой порядок, а может быть, порядок хорош, но люди перестраховщики. Вот и подумай, как поступить в том случае, когда они требуют коренной переработки? Не затянут ли они петлю на моей шее? У них все под руками, а я даже из дома не выхожу. И сколько они могут требовать переработки? Не останутся ли лишь корочки да никчемный лепет? Кому такая «правда» нужна? Не придется ли кричать караул? Хотя обращение в ЦК уже похоже на это. Может ли Тропкин самолично требовать коренной переделки или ему верхние (аппарат ЦК) помогают? Уж очень нагло он себя ведет. Могут ли перестраховщики и трусы так смело поступать?

С искренним приветом Грабин. 15.03.75.» Крик человеческой души. Зов о помощи товарища встревожил меня. Но я, как и он, был бессилен что-либо сделать, кроме как сказать правду о том, что издать «Оружие победы» в Горьком — журавль в небе. Я попросил Василия Гавриловича обязательно сохранить гранки книги. Призвал мужаться, терпеть и ждать…

Василия Гавриловича я застал за чтением. Спросил о здоровье. Но Василий Гаврилович поморщился, отложил газету в сторону и заговорил о своей книге, подчеркнув:

— Какое же это бесстыдство — загубить воспоминания из-за откровенных мыслей человека!

— Как бы клеветники и интриганы ни измывались над правдой, она, как стрела пырея, все равно пронзит бюрократический асфальт и пробьется к свету. Вы ведь как-то сами сказали, что с книгой все пережито. Ею займутся ваши потомки.

— Вы правы, но рана на душе еще сочится. Все еще чего-то жду, но ждать, видимо, нечего.

— Василий Гаврилович, что вы скажете о таком предложении, которое, возможно, поможет сгладит боль обиды и принесет вам радость? Мне кажется, следовало бы завершить ваш огромный благородный труд полнокровным рассказом о ЦАКБ.

— Мой дорогой друг, надо бы. Мне хотелось и эту часть нашей конструкторской научной и технологической истории осветить. Но увы! На это у меня уже не осталось ни нравственных, ни физических сил. Клевета на мою работу так ударила по моим старческим рукам, что при одной мысли сесть за стол и писать о ЦАКБ пальцы немеют… Да и кому теперь нужны наши воспоминания? — заключил Василий Гаврилович. — У хозяев мира сего свои дела и заботы. Они издают на дорогой бумаге бесплодные речи и не менее пустые воспоминания. Историю Отечества каждый из них подгоняет под себя.

На моем экземпляре переплетенных глав «Оружие победы» из журнала «Октябрь» Василий Гаврилович поставил свой автограф. Ответа ни от Брежнева, ни от Капитонова он не получил. Но из Политиздата звонили и настойчиво предлагали согласиться с их требованиями к доработке рукописи. Грабин ответил письменным отказом: «Я писал мои воспоминания не для денег и славы. Я писал, чтобы сохранить наш общий опыт для будущего. Моя работа сделана, она будет храниться в Центральном архиве Министерства обороны и ждать своего часа».

Почта доставила Грабину зловещее письмо. Директор Политиздата Н. В. Тропкин канцелярски коротко извещал автора «Оружия победы», что его книга не будет выпущена в свет. Этот день, как потом генерал сам признавался, оказался самым черным во всей его бурной творческой жизни.

Только спустя много лет, уже в годы «перестройки», стало известно, что когда работники ЦК доложили Устинову о содержании воспоминаний Грабина, он сказал: «Книга никогда не будет издана…» Так что все требования о переработке были бесчестной игрой, финал которой заранее известен в угоду сильных мира сего.

После трехмесячного молчания Василий Гаврилович собрал все свои силы и послал директору издательства, беспринципному коммунисту, письмо о расторжении издательского договора.

Сегодня День ракетных войск и артиллерии. Он маловпечатляющ. Небольшая статья в «Правде», в которой мимоходом вспоминались имена отдельных создателей артиллерии. От Василия Гавриловича получил письмо с поздравлением и фотографию пушки БС-3 с автографом: «Гроза тигров» и «пантер» 100-мм «зверобой». Андрею Петровичу. В этой пушке вложен и ваш немалый труд. 19.11.76. Грабин». Об этом поздравлении можно было бы и не писать. У меня таких свидетельств нашей дружбы много. Письмо же я переписал в дневник, как выражение особого уважения и доверия нашего генерала к близким соратникам. И поскольку оно проливает дополнительный свет на личность Грабина, привожу его почти полностью.

«В 1943 г. весною ЦАКБ в письме на имя И. В. Сталина предложило создать противотанковую пушку калибра 100 мм.

Н. Н. Воронов, Н. Д. Яковлев, В. И. Хохлов [5] В. И. Хохлов — с 1941 года заместитель начальника Главного артиллерийского управления (ГАУ). , Д. Ф. Устинов не одобрили этот калибр. Предложили 122 мм. На заседании Государственного комитета обороны Воронов снова возражал. Но ГКО принял наше предложение, а в конце заседания И. В. Сталин поручил ЦАКБ создать и 122-мм пушку, как он сказал: «Для Воронова». В процессе создания орудий ЦАКБ ни от кого не видело реальной помощи.

Когда нашу 100-мм пушку приняли на вооружение, Хохлов позвонил мне и сказал: «Василий Гаврилович, вы пользуетесь своим авторитетом и навязываете армии ненужные пушки». «Василий Исидорович, вы не знаете, что нужно армии», — ответил я.

После войны на одной из конференций Хохлов докладывал, что они правильно решили, создав 100-мм и 57-мм пушки. На самом же деле они были против «сотки» и против 57-мм пушки Грабина.

Комментарии, как говорится, излишни. Кстати замечу: изготовленная противотанковая 122-мм пушка не была принята на вооружение. Почему? Во-первых, в ней уже не было нужды. Во-вторых, она получилась очень тяжелой и непригодной для борьбы с танками».

Василию Гавриловичу исполнилось 80 лет. Последние пять лет, после драмы с книгой, были для него особенно тяжелыми. Мозг работал, как и прежде, а моральное и физическое состояние день за днем ухудшались. Сегодня правительство наградило Грабина — профессора МВТУ — за подготовку технических кадров орденом Октябрьской революции. Хозяин торжества встречал гостей у входа в гостиную, опираясь на палочку. Василий Гаврилович, хоть и старался быть гостеприимным и веселым, это ему плохо удавалось. Слабость одолевала нашего генерала.