Андрей Банников - Римская армия в IV столетии (от Константина до Феодосия)

Подразделения, не вошедшие в состав комитата, были дислоцированы вдоль границ, и именно на них возлагалась задача первыми отражать любые попытки неприятеля совершать нападения на провинции. Войска, защищавшие сухопутные рубежи, получили название Umitanei , а те, которым надлежало защищать берега Рейна и Дуная, — ripenses , или riparienses . В современной научной традиции сложилось крайне негативное отношение к этим категориям войск. Считается, что они представляли собой полукрестьянскую милицию, обязанную во время службы обрабатывать земельные участки в приграничных зонах. Солдаты-землепашцы были прикреплены к своим земельным наделам, а служба их носила наследственный характер. По мнению ряда ученых, аграризация римской армии была следствием введения поместного набора [114] Birley Е. Septimus Severus and the Roman Army // Epigraphische Studien. 1969. Bd. 8. S. 69–82. .

В последнее время в зарубежной историографии были предприняты попытки пересмотреть эту традиционную схему. С острой критикой моммзеновской теории выступил Я. Ле Боэк. Согласно выдвинутой им концепции, разделение армии на мобильную и оседлую является вымыслом современных исследователей. Все солдаты в эпоху Поздней империи были limitanei , поскольку их главной задачей была защита границ. На протяжении всего IV в. лимитаны никогда не превращались в оседлые войска и не имели ничего общего с крестьянской милицией. По мысли исследователя, солдаты-землепашцы — это миф, порожденный самими древними. Создавая его, императорская официальная пропаганда пыталась оправдать присутствие поселений варваров на территории империи и заставить римских подданных поверить в то, что варвары, расселенные в приграничных областях, были умышленно призваны властями, чтобы нести военную службу. Ученые приняли этот миф на веру, не обратив внимания на то, что невозможно для одного и того же человека быть хорошим солдатом и хорошим крестьянином, поскольку оба этих занятия носили сезонный характер и могли выполняться только в одно и то же время, т. е. в летний период [115] Le Bohec Y. L’armee romainesous le Bas-Empire. P. 117. .

По-видимому, мы действительно должны внести определенные коррективы в вопрос о том, кто такие были комитатенсы и лимитаны и какие задачи они обязаны были выполнять. Существует несколько точек зрения относительно времени возникновения мобильной императорской армии. Т. Моммзен, Р. Гроссе и Г. Дельбрюк полагают, что это произошло в результате реформ Диоклетиана [116] Mommsen Th. Das spatromische Milit Srwesen seit Diocletian //Hermes. 1889. Bd. 24. S. 228; Grosse R. Rdmische Militfcrgeschichte von Gallienus bis zum Beginn der byzantinischen Themenverfassung. Berlin: Weidmannsche Buchandlung, 1920. S. 59 f; Дельбрюк Г. История военного искусства… С. 161. Из отечественных исследователей эту точку зрения разделяет В. И. Холмогоров (Холмогоров В. И. Диоклетиано-константиновская военная реформа… Гл. V. С. 30). . Э. Нишер считает ее плодом реформаторской деятельности Константина [117] Nischer Е. von. Die Zeit des stehenden Heeres // Kromayer J., Veith G. Heerwesen und Kriegsfuhrung der Griechen und Rttmer. Mtaichen, 1928. S. 569 f. . Э. Нишера поддерживает и Д. ван Берхем, по мнению которого разделение римских вооруженных сил на две армии, одна из которых, как и ранее, отвечала за охрану границ, а другая находилась в непосредственном подчинении у императора, произошло между 311 и 325 гг. [118] Берхем Д. ван. Римская армия… С. 137–138. Согласно Е. П. Глушанину, зарождение мобильной императорской армии относится ко времени Маркоманских войн, а при Константине происходит лишь окончательное оформление ее статуса [119] Глушанин Е. П. Военные реформы Диоклетиана и Константина. С. 66. .

Судить о том, по какому принципу формировалась действовавшая армия в период тетрархии, мы можем на основании данных папирусов, изученных Д. ван Берхемом. Особое место здесь принадлежит оксиринхскому папирусу 43 recto , который производит подсчет фуража, выданного эпимелетом города Оксиринха войскам экспедиционного корпуса, подавлявшего мятеж в Египте. Этот корпус был составлен из вексилляций, откомандированных как минимум из 18 легионов, имевших место постоянной дислокации в провинциях Мезия Первая (Четвертый Флавиев и Седьмой Клавдиев), Мезия Вторая (Одиннадцатый Клавдиев) Прибрежной Дакии (Пятый Македонский) и др. [120] Берхем Д. ван. Римская армия… С. 162–163.

Египетский экспедиционный корпус не был исключением. Одиннадцатый Клавдиев легион отправил в Аквилею еще одну вексилляцию, которая затем была переброшена вместе с вексилляцией Второго Геркулиева легиона в Северную Африку (CIL, V, 893; VIII, 8440) [121] Там же. С. 163. . Таким образом, основную часть действующих армий тетрархов составляли солдаты из пограничных легионов, прежде всего дунайских, а следовательно, к концу III в. система комплектования действующей армии оставалась, в принципе, той же, что и во времена принципата.

Наряду с обычными подразделениями конницы и вексилляциями часть отрядов в папирусе названа «комитами» ( comites ) (Р. Оху., 1, 43, col. 2, 24–8). Это не единственный документ, относящийся к периоду тетрархии, который говорит о комитах и комитате. Другим является надпись легионера Одиннадцатого Клавдиева легиона, который был зачислен ланциарием в «священный комитат» ( lectus in sacro comit(atu) lanciarius ) (CIL, III, 6196 = ILS, 2781). Третий документ — посвятительная надпись из Бовьера, сделанная благодаря попечению командира отряда всадников-комитов ( praepositus equitibus Dalmatis Aquestianis comit(ibus) или comit oatensibus )) (CIL, III, 5565 = ILS, 664). Последний документ — посвятительная надпись Аврелия Гая (АЕ, 1981, 777). Начав службу с простого солдата, Аврелий Гай достиг звания опциона комитов ( optio соmitibus ) в Первом Юпитеровом Скифском легионе.

Впрочем, ни один из этих документов не является доказательством существования в период тетрархии мобильных армий, солдаты которых имели особый статус. Во-первых, отметим, что между словами comites и comitatenses нет ничего общего. Notitia Dignitatum перечисляет множество кавалерийских отрядов комитов, имевших статус vexillationes palatinae или vexillationes comitatenses [122] Comites seniores (ND, Ос., VI, 43 = VII, 159); comites iuniores (ND, Ос., VI, 32 = 75); comites Alarti (ND, Ос., VI, 8 = 50, VII, 163); comites Arcadiaci (ND, Ос., VIII, 25); comites catafractarii Bucelarii iuniores (ND, Or., VII, 25); comites clibanarii (ND, Or., V, 29); comites Honoriaci (ND, Or., VIII, 26); comites sagittarii Armeni (ND, Or., VI, 31); comites sagittarii iuniores (ND, Or., V, 30); comites Taifali (ND, Or., VI, 31). . Согласно утверждению Аммиана, в таких подразделениях служили свободнорожденные варвары, отличавшиеся силой и отборным вооружением (Amm., XVIII, 9, 4). Во-вторых, посвятительная надпись из Бовьера свидетельствует, что комиты были подчинены, по всей видимости, дуксу Норика, следовательно, входили в состав военных сил, отвечавших за охрану лимеса, и не являлись частью походной армии. В-третьих, упоминание о sacer comitatus не может служить доказательством существования походной армии, а, скорее, свидетельствует об обратном. Значение слова comitatus менялось на протяжении веков. В I–II вв. comitatus principis представлял собой ближайшее окружение принцепса, которое образовывали его друзья и советники ( comites Augusti ). Это была в прямом смысле слова свита императора. В правление Марка Аврелия термин comitatus приобретает уже более официальное значение. Так стал называться императорский полевой лагерь и круг офицеров и приближенных, которые сопровождали императора в период военной кампании [123] Seeck О. Comitatus // RE. 1910. Bd. 4. S. 622. . Со времен правления Северов комитат стал называться священным ( sacer ), что являлось попыткой дистанцировать императорский двор от остального окружения [124] Берхем Д. ван. Римская армия… С. 164. . Надпись ланциария, говорящая о «священном комитате», позволяет сделать вывод, что при Диоклетиане comitatus все еще оставался личной гвардией императора, как это было при Северах [125] Seston W. Du comitatus de Diocletien aux comitatenses de Constantin // Historia. 1955. Bd. 4. P. 284–296. .