Николай Мещеряков - Мировой фашизм (сборник статей)

С другой стороны:

1. Это борьба господствующих классов, держащих до сих пор в своих руках решающие факторы хозяйства, — против угрозы потерять власть над государственным аппаратом.

2. Это отчаянная попытка буржуазии преодолеть хозяйственную разруху посредством политического насилия и нажима.

3. Это ясное сознание необходимости полной диктатуры капитала. Это окончательное вытравление из нервов и идеологии буржуазии всех остатков гуманности, сентиментальности и либерализма во имя эгоистического классового интереса, прикрываемого фразой об интересе нации.

Эта идеология находит в Польше не только способных учеников, но и талантливых инициаторов. Бисмарковская мораль: „сила выше закона“ и принцип национального, иначе говоря, классового эгоизма, были уже в течение более 20 лет с большим успехом прививаемы польской буржуазии ее знаменитыми учителями Романом Дмовским и Сигизмундом Балицким (автор известной книги „Национальный эгоизм“). Современный фашизм знаменует пышное возрождение этой идеологии.

Они состоят прежде всего в умелом, ловком использовании буржуазией для ее классовых целей брожения и недовольства масс, страдающих вследствие повоенной разрухи и не находящих для себя исхода и спасения.

Заигрывание с этими массами при помощи обещаний и почти революционных фраз, мобилизация их для целей, по сущности им чуждых, и самый наглый классовый обман — вот метод фашизма. В духе и содержании своей агитации он во многом повторяет старые демагогические приемы буржуазии.

Это та же экзальтация национального чувства, та же проповедь гармонии классовых интересов. Во имя их от рабочих требуют, чтобы они сумели пожертвовать личным своим классовым интересом, работали много и охотно в полном подчинении командующему классу , и таким образом помогли восстановить национальное хозяйство и богатство. А потом посмотрим…

Муссолини обещал идущим за ним массам улучшение их быта; теперь он проповедует им терпение. Надо терпеливо и благодушно ждать, чтобы созрели плоды фашистской политики, — говорит Муссолини. Но финансовый капитал, которому служит Муссолини, не нуждается в этой морали. Он теперь уже собирает вполне реальные и материальные плоды победы фашизма.

Польские фашисты проповедуют также „любовь и возвышенные идеалы“, „самопожертвование во имя интересов нации“, противопоставляя эти принципы „грубой, материальной, поощряющей только низкие интересы агитации коммунистов“.

В сущности же дело сводится к таким чисто материальным вопросам, как ликвидация аграрной реформы, восьмичасового рабочего дня и понижение заработной платы и вообще беспощадная эксплоатация пролетариата и более слабых национальных групп.

Для этой цели нужна полная ликвидация демократии и уничтожение всей организации рабочего класса. К этой цели стремится фашизм путем обмана и террора, путем применения права и насилия.

Фашизм борется со всеми теми демократическими учреждениями , законами или идеологическими предрассудками, которые, применяя или стремясь к слишком широкому применению принципа политического равноправия всех граждан, мешают осуществлению полной диктатуры капитала.

„Стремимся к максимальному неравенству“, говорит Муссолини со свойственной ему наглостью, а Козицкий, председатель Польского Национального Союза (Zwiazek Ludowo-Narodowy) в таких восторженных выражениях характеризует подвиги Муссолини: „Фашизм порвал с принципом равенства и свободы, как оснований государственного и социального строя, выдвигая вместо них принцип иерархии и ограничения свободы личности во имя национального интереса“. А единомышленник Козицкого, Игнатий Грабовский, пишет: „Личности сильные, получившие соответствующую дрессировку в семье, — вот предводители нации и хранители иерархии прирожденной и социальной“.

Минувший период дал нам великолепный пример осуществления пророческого предсказания Энгельса, который еще в 1884 году, в письме к Бебелю, указывал на то, что в период угрожающей буржуазии опасности социальной революции и окончательной гибели — демократия будет для нее убежищем, будет общей платформой и лозунгом для всех ее разнообразных слоев.

Теперь мы переживаем другую историческую стадию, доказывающую правильность той аксиомы, что господство капитализма и полное осуществление демократии несовместимы.

Парламентаризм был орудием решения мирным путем междуклассовых споров. Его предпосылкой был компромисс между крупной и средней буржуазией — компромисс за счет пролетариата, обессиливающий его. Война и ее последствия расшатали основы этого компромисса, и одновременно вызвали пролетариат на арену острой классовой борьбы. В этот период буржуазия считает парламентаризм непригодным для себя . Фашизм объявляет ему войну.

Муссолини просто ликвидировал парламент, получив от него долгосрочные полномочия для проведения внутренних реформ.

Идеологи польского фашизма, окрыляемые уроками, привезенными из „Царства Ормузда“, пишут:

„То, что происходит в Италии, — это только одно из многих доказательств, свидетельствующих об общем кризисе парламентаризма. Рожденный в Англии, он, собственно говоря, никогда не находил себе почвы на материке. Только доктринеры, проникнутые теориями XVIII столетия, могли думать, что западно-европейские общества завершили свою политическую революцию, что всеобщее голосование, вся власть одной палате и республиканский строй представляют собою идеал политического режима“.

„Режим этот переживает теперь самый глубокий кризис“.

„Парламентаризм, это — учреждение по существу своему аристократическое, кризис этот является последствием его демократизации“.

„Муссолини, — пишет Войцех Домбровский в „Речи Посполитой“, — осудил на смерть парламентаризм в нынешней его форме. Социалисты пользовались им как орудием для обострения классовой борьбы и, без сомнения, сочли бы его ненужным после своей победы. Муссолини решил предупредить их“.

„Впечатление было так сильно, что когда министр Вассало показывал нам здание парламента, мы не могли воздержаться от восклицания: „итак, мы находимся в доме благородного покойника!“ (Станислав Козицкий).

Международный фашизм борется с парламентаризмом в нынешней его форме, стремясь прежде всего изменить избирательное право и „демократическую конституцию“. Великий Совет фашистов в Италии выработал, как известно, новый проект конституции, ограничивающий избирательное право и в особенности принцип пропорциональности.

Скорейший и основательный пересмотр польской „слишком демократической конституции“ составляет постоянную заботу польских реакционеров. „Польский Конституционный Сейм, — пишет И. О. Грабовский, — работал в период хаоса, в условиях невозможных для творческой работы, и из его трудов немногое только покажется прочным. Нужен был болван конституции. Теперь он не нужен. Теперь они — спасители отечества — считают необходимым разрушить этого болвана, уничтожить конституцию, называемую ими „уродом и карикатурой“.