Николай Мещеряков - Мировой фашизм (сборник статей)

„Видя, что им не удалось погубить потребительское общество, местный глава фашистов приказал правлению включить всех маджентских фашистов в члены общества, грозя разрушением кооператива, если требование не будет исполнено до 1 января 1922 года. В день моего посещения Мадженты — 14 октября — правление решило пойти с фашистами на компромисс, предложив им два места в правлении. Это, разумеется, менее страшно, чем разрушение огнем и бомбами, но в то же время это есть отрицание всякого права. И при том нужно помнить, что почти все лавочники Мадженты — фашисты.

„В Народном доме Бинаско (большое село в Миланской провинции), помещались рабочий клуб, столовая-ресторан, контора, и склады потребительского общества. Там же было несколько жилых квартир. Банда фашистов, грабившая на грузовиках в ночь на 5 августа с бомбами и керосином, разграбила Народный Дом и подожгла все; даже частные квартиры и вещи жильцов не были пощажены. Потребительское общество насчитывало около 400 членов и делало годовой оборот в 3.000.000 лир. Убыток оценен официально в 280.000 лир, но, в действительности, стоимость дома и всего находящегося в нем, составляла, по крайней мере, 500.000 лир.

„В Бинаско разгром был настолько полон, что не было возможности возобновить какую бы то ни было деятельность. Потребительское общество совершенно разрушено. Виновники этого и всех аналогичных преступлений ходят на свободе. Когда я спросил итальянских товарищей: „Что же делают ваши судьи“? — мне ответили: „Местные власти и судьи одобряют эти насилия и не решаются им противодействовать“.

„Я внимательно изучил собранную Национальной лигой статистику причиненных кооперации разрушений, и убедился, что здесь нет преувеличений. Около одной трети кооперативов, состоящих членами лиги, разрушены“.

Таковы некоторые образчики работы фашистов. И все эти зверства, все эти грабежи, издевательства и убийства, все эти преступления фашистов оставались совершенно безнаказанными. Итальянские буржуа и помещики, наоборот, и материально и всей силой своей государственной машины поддерживали фашистов в их разбойничьих выступлениях.

Таким образом в процессе борьбы была создана итальянской буржуазией новая классовая организация („милиция класса“ — как говорит де-Фалько), на которую буржуазия могла вполне положиться в своей борьбе с пролетариатом и крестьянством. В руки такой организации итальянская буржуазия могла безо всякой боязни передать управление над расхлябанной государственной машиной. А передача эта была необходима, ибо хотя опасность революционного выступления итальянского пролетариата временно и миновала, но пролетариат формировал и сплачивал свои силы, влияние коммунистов росло, и движение приобретало более централизованный характер, что грозило в будущем буржуазии еще бóльшими опасностями. С другой стороны государственная машина, работавшая под флагом демократии, расхлябывалась все сильнее. Ни одно министерство не могло долго удержаться у власти.

И итальянская буржуазия принуждена была сделать следующий шаг. Свою „милицию класса“ она должна, была превратить в государственную организацию. В ее надежные руки она должна была передать государственную власть.

Это и произошло в Италии в конце октября 1922 г. Фашизм в это время захватил власть в свои руки. Бенито Муссолини стал главой итальянского правительства.

Итальянский король одобрил этот захват власти. Он дал Муссолини неограниченные полномочия. В благодарность за эту послушность приказам буржуазии Муссолини из республиканца превратился в монархиста. Республиканизм был нужен фашизму только для того, чтобы сделать короля сговорчивым. Если бы король не согласился на передачу в руки фашистов диктаторских полномочий, итальянская буржуазия не задумалась бы свергнуть его руками „республиканца“ Муссолини и установить свою ничем не прикрытую классовую диктатуру под флагом республики. Но король оказался послушным. Тогда фашизм признал монархию.

Каковы же были действия итальянского фашизма, когда он стал у власти?

Недели через две после переворота Муссолини созвал парламент. Предварительно он получил от послушного короля разрешение распустить парламент, если он — Муссолини — сочтет это нужным. К парламенту он обратился с высокомерной речью, в которой откровенно заявил о своей диктатуре. „То, что я созвал вас, — сказал он, — есть только акт вежливости… Я надеюсь, что большинство выскажется за меня, но в большинстве я, собственно, и не нуждаюсь. Палате предстоит решить самой, существовать ли ей два года или два дня“. „Я мог бы наказать клевещущих на фашизм и превратить парламентский зал в бивуак фашистских войск, но я пока в этом не нуждаюсь, как не нуждаюсь также и в парламентском большинстве“. Затем он потребовал у палаты права в течение всего 1923 года издавать законы, вводить налоги, изменять штаты и т. п. — просто королевскими указами, без рассмотрения парламентом.

„Кто бы мог помешать мне разогнать парламент и объявить прямую диктатуру?“—заявил он далее. „Где тот, что может оказать сопротивление движению не трехсот тысяч избирателей, а трехсот тысяч ружей? Никто“. „Я сам ввел движение в конституционные колеи, я собрал палату, но когда я увидел, что 33 оратора вносят 33 различных перехода к порядку дня, я сказал себе: пожалуй, отменять этот парламент и не стоит, но страна будет мне благодарна за некоторый отдых от парламентской деятельности“.

Буржуазные партии итальянского парламента спокойно проглотили все эти высокомерные оскорбления. Большинством более двух третей голосов палата приняла закон, дающий Муссолини права единоличного диктатора. „Руль в моих руках, — заявил Муссолини, — и я не передам его никому другому. Но я буду рад тем, кто готов быть моей гребной командой“.

Таким образом итальянский парламент совершенно лишен власти и прав. „Конституция и палата умерли“— писала социалистическая газета „Аванти“. Все демократические покровы сорваны, и итальянская буржуазия открыто установила свою классовую диктатуру.

Итальянские депутаты должны безропотно сносить все оскорбления фашистов. Во время речи Турати один из фашистов назвал его „бесполезным болтуном“. Председатель призвал этого фашиста к порядку. Но последний ответил, что он и впредь будет поступать так же, ибо считает своим правом и долгом обрывать тех депутатов, которые своими речами заставляют палату терять время. Обиженный таким ответом председатель хотел подать в отставку. Но Муссолини не позволил ему этого, заявив, что никто не имеет права уклоняться от исполнения своих обязанностей. И председатель послушался его, взяв свою отставку обратно.