Николай Байбаков - От Сталина до Ельцина

Подводя итоги деятельности наших женщин в период войны, хочу ещё раз сказать, что без них мы не победили бы фашизм. Но и в мирное время, в послевоенный период, героизм наших женщин активно проявился на восстановлении разрушенного хозяйства страны.

Работая многие годы в Госплане СССР, я всегда внимательно относился к их деятельности, а их в этом органе трудилось почти полторы тысячи, или почти половина общего коллектива Госплана СССР. Этот коллектив женщин был трудолюбивым и дисциплинированным. И нередко, когда срочно требовалось подготовить какой-либо документ, я поручал это нашим женщинам. Глубоко уважая их, я знал, что они не подведут меня. Не помню ни одного праздничного дня 8 Марта, чтобы я не поздравил их, даже когда необходимо было быть на совещании в правительстве или на заседании политбюро. Вместо меня на этих заседаниях присутствовали мои первые заместители. Правда, в эти дни и женщины меня приветствовали, в связи с моим днём рождения. Так уж совпадало.

Моё назначение на пост наркома нефтяной промышленности в 1944 году предварительно со мною никак не обсуждалось. И только через три месяца после того, как меня назначили на этот пост, Сталин вызвал меня для беседы о состоянии дел в нефтяной отрасли.

В Кремле, в приёмной Сталина я появился точно в назначенное мне время. Заведующий сталинским секретариатом А.А. Поскрёбышев попросил лишь немного подождать, сказав, что Сталин сейчас занят в своём кабинете поиском какой-то нужной книги. Больше он ничего не сказал, сосредоточенно копаясь в своей папке. Все знали, что Поскрёбышев говорит ровно столько, сколько нужно для ответа. Он молча дважды поднимался с места, заглядывал в кабинет и возвращаясь кратко сообщал: «Нужно подождать». Наконец, в третий раз, сказал:

— Товарищ Сталин, видимо, нашёл нужную книгу и читает, стоя на стремянке. Вы войдёте, ну, кашлянёте, чтобы услышал.

Я тихо вошёл в кабинет, уставленный книжными полками. (Сталин много читал, известно, что он прочитывал в день сотни страниц, даже на работе пользовался всей литературой, которая его интересовала. Стенка эта была вся забита книгами по истории, экономике, философии. Сейчас её нет — всё выбросили).

Вошёл — и остановился, смотрю, стоит Сталин, Верховный главнокомандующий, правда спиной ко мне. Ну, подожду, кашлянуть я всегда успею. Я смотрел, как он выглядит. А выглядел он так: одет в серый френч и мягкие сапожки, очень скромно для первого человека в государстве. (Впрочем, когда он умер и была создана комиссия для похорон, у него всего-то оказалось два жёлтых костюма, серый френч и форма генералиссимуса, естественно, нижнее белье; плоская металлическая кровать; комната 12-15 квадратных метров.)

Представьте себе, я стою и рассматриваю его, а он, как стоял на стремянке спиной ко мне, так и стоит, что-то читает. И вижу на сапоге ... дырку, — меня это сразило. Вот чуть повернулся боком — и на втором сапоге дырка. «Как же так, — думаю, — Первый секретарь, Верховный главнокомандующий принимает в дырявых сапогах даже вызванных к нему людей. Понятно, страна находится в тяжком положении, у всех нехватки и в одежде, и в обуви. Но не до такой степени... И, в конце концов-то, дырки на сапогах можно было и залатать. Я всё-таки решился и кашлянул в кулак. Сталин неторопливо оглянулся и поставил книгу на место.

— A-а, Байбако, молодой человек! — медленно потянул он (назвал меня «Байбако» он как-то дружески, с каким-то душевным расположением). И повторил чуть-чуть официальнее:

— Садитесь, товарищ Байбаков, пожалуйста, вон там.

Он спустился со стремянки, пожал мне руку и, раскуривая трубку, начал ходить по кабинету.

— Товарищ Байбаков, мы назначили Вас наркомом нефтяной промышленности.

И хотя это сообщение не очень меня удивило, так как я уже фактически управлял отраслью в качестве главы, но эти слова означали для меня окончательное утверждение в новой должности. Мне было известно, что прежний нарком Седин сильно проштрафился, к тому же он не знал толком промыслового дела. Да и Багиров — секретарь ЦК партии Азербайджана — подал в Москву «сигнал»: Седин, приехав в Баку решать нефтяные вопросы, сильно напился в ресторане, выводили его оттуда пьяным. Маленков вроде за него заступался, но безрезультатно.

Значит, назначая меня, полагаются на мой опыт и моё знание дела? Но ведь могли бы перед тем как назначать, спросить и меня самого? Смогу ли и хочу ли руководить наркоматом? В свои 33 года.

Я набрался решительности и спросил:

— Товарищ Сталин, но ведь перед этим никто даже не поинтересовался, смогу ли я справиться?

Сталин искоса с какой-то своей затаённой улыбкой взглянул на меня, затянулся трубкой, откашлялся и негромко сказал:

— Товарищ Байбаков, мы хорошо знаем свои кадры, знаем, кого и куда назначать. Вы коммунист и должны помнить об этом...

Разговор зашёл о проблемах нефтяной индустрии.

— Вы знаете, что нефть — это душа военной техники?

— Товарищ Сталин, — подтверждая, ответил я, — это не только душа военной техники, но и всей экономики.

— Тем более, скажите, что нужно, — доверительным тоном подбодрил меня Сталин, — для развития отрасли.

— Надо «Второе Баку» осваивать, там мы открыли два крупнейших месторождения — ударили фонтаны. Это очень перспективные месторождения.

Сталин внимательно меня выслушал, прошёлся раз-другой вдоль стола и настойчиво повторил:

— А что нужно?

— Капиталовложения мне нужны, товарищ Сталин, оборудование. А ещё нужны знающие строители.

Я решился тут же изложить все свои наиболее принципиальные соображения о путях развития нефтяной промышленности. Сталин слушал вдумчиво, сосредоточенно.

— Хорошо! — наконец, сказал он. — Вы изложите все эти конкретные требования в письменной форме, я скажу Берии.

Сталин тут же взял трубку телефона и позвонил Берии, который как первый заместитель Председателя Совнаркома курировал топливные отрасли.

— Лаврентий, вот здесь товарищ Байбаков. Всё, что он просит, ты ему дай.

Кажется, самый трудный вопрос был оперативно, без всяких проволочек решён. Забегая вперёд, скажу, что наша отрасль вскоре получила всё — и материалы, и оборудование, и толковых строителей.

Разговор наш продолжался при полном взаимопонимании. И вдруг Сталин задал вопрос, сильно озадачивший меня:

— Товарищ Байбаков, Вы думаете, союзники нас не раздавят, если увидят такую возможность — раздавить?

— Да как же они смогут?

— Очень просто, — невозмутимо ответил Сталин. — Мы создали и танки, и самолёты, и машины — хорошие. Много у нас и трофейной техники. Но всё это не придёт в движение, если не будет бензина, дизельного топлива. И снова с нажимом повторил:

— Нефть — это душа военной техники.