Николай Байбаков - От Сталина до Ельцина

Так в чём же дело? Выходит, что сегодня самые опасные наши потери лежат и в сфере производственно-экономической, но и не в меньшей мере — в области духовной, нравственной. Человек как нравственная единица ныне размывается, расчеловечивается, потеряв идейные ориентиры, заменив их сугубо личными «философиями выживания» и накопления: он не хочет ничего отдавать, он хочет только получать. Богатства страны перераспределены хищнически: у слабого забирается всё, даже личные сбережения в банке, сильному отдаётся всё. Наш банкир — это не американский. Ротшильды создавали своё богатство 200 лет, наши — за пятьсот дней. И не по уму, не по энергии деятельности, а по закону трутня. Оттого нынешний российский капитал неконкурентоспособен, не работает, а оседает в непроизводительные «ленивые» накопления.

Мы совершили чудо возрождения страны. Наиболее известный пример тому — второй подвиг Сталинграда: он восстал из руин, как каменный феникс. Центр города и вся его заводская, северная часть были разрушены и сожжены дотла. Не сохранилось ни одного дома, ни одного цеха. Весь в прахе лежал знаменитый Тракторный, первенец пятилеток. К гигантским руинам его цехов было не подступиться: они представляли собой один сплошной железный бурелом, хаотическое и неразъёмное сплетение искорёженных конструкций. Проще было бы возвести цехи на новом месте, что впрочем, и советовали американцы. Но нам были дороги родные руины, за которые было заплачено такой кровью. И цехи поднимались заново на старых фундаментах. Это казалось чудом: 2 февраля 1943 года в районе Тракторного отгремел последний выстрел, а уже 10 мая 1943 года от ворот завода ушёл на фронт первый эшелон отремонтированных танков с надписью на башнях: «Ответ Сталинграда». И через год почти ровно день в день с конвейера возрождённого завода сошёл первый после Сталинградской битвы трактор.

Небывалыми усилиями и темпами восстанавливались нефтяные промыслы на освобождённой земле. Уже в феврале 1943 года появились первые группы наших специалистов на промыслах Кубани. Нужно было повторно разбуривать нефтяные площади, строить заново электростанцию, компрессорные станции, восстановить линии водоснабжения и электропередачи, почти с нуля создать всё нефтепромысловое хозяйство.

Но как подступиться к этому?

Остро не хватало техники. Её фактически не было. Вот почему, например, руководство Краснодарского нефтяного комбината, не имея ни одной землеройной машины, вынуждено было в отчаянии обратиться к населению, то есть к женщинам, детям, старикам. И они пришли.

И подобных примеров много.

Поражали жёсткая профессиональная хватка и сметка мастеров нефтяного дела. Бурились новые скважины рядом со старыми. Но и некоторые старые скважины вводились в действие хитроумным способом, предложенным кубанскими промысловыми инженерами и мастерами. Суть его такая: прорезали «окна» в колонне выше места её закупорки и опускали так называемую «колонну хвостовика» до нефтяного пласта.

Здесь, на Кубани, ещё в дни войны родились самобытные методы скоростного бурения и прочие технические новшества, которые вскоре стали применяться с успехом и в других районах страны. Уже тогда нефтепромысловики поняли, что повышение добычи нефти связано с искусственным воздействием на нефтяной пласт для увеличения нефтеотдачи: с 1945 года на старых месторождениях управления «Хадыжнефть» начали применять закачку воздуха в нефтяные залежи, а с 1951 года в управлении «Черноморнефть» с той же целью стали использовать метод нагнетания воды в пласты.

В дальнейшем все вновь вводимые в эксплуатацию месторождения работали с поддержанием давления в нефтяных пластах путём нагнетания газа и воды. Нефтяная лепта Кубани снова заняла большое место в топливном комплексе страны: уже в 1949 году, всего через 6 лет после начала восстановления полностью разрушенных промыслов, уровень добычи нефти в крае превзошёл довоенный максимум 1939 года. И это после такой разрухи и нехватки рабочей силы и техники!

Уже в середине декабря 1942 года, когда фронт, во многом благодаря стойкости защитников Сталинграда отодвинулся от Баку, ГКО принял решение — возобновить работу временно законсервированных нефтяных скважин Азербайджана, ибо вынужденное снижение добычи кавказской нефти обескровливало нашу военную технику. Баку оставался главной топливной кладовой Союза. О его громадной роли в нашей победе маршал Г.К. Жуков сказал так, что лучше не скажешь: «Нефтяники Баку давали фронту и стране столько горючего, сколько нужно было для защиты нашей Родины, для победы над врагом».

Более 80 процентов горючего и смазочных материалов, поступивших для фронта, пришлось на долю Азербайджана. За эти годы бакинские переработчики нефти дали 22 миллиона тонн бензина и других видов топлива. Они намного перевыполнили установленные планы. Эти успехи в значительной мере были обеспечены гибким, умелым маневрированием и кадрами, и технической мощью бакинских промыслов. По решению ГКО в 1943 году сюда вернулась часть нефтяников, в первые военные дни переброшенных в восточные районы. Вернулась и часть оборудования и технических средств — большое подспорье! Всё это было тщательно продумано, взвешено: что необходимо для первого Баку, и что — для «Второго Баку».

С конца 1943 года на бакинских промыслах началась интенсификация буровых работ, возродились и работы по дальнейшей разведке нефти. В последние месяцы 1944 года бакинские заводы по выпуску нефтяного оборудования почти полностью обеспечили нефтяную промышленность техникой. И всё это сделано было при огромной нехватке квалифицированных рабочих. Кадры подбирались из ветеранов пенсионеров, а также вернувшихся с фронта инвалидов. Бурильщиками и их подсобниками, как и в начале войны, продолжали работать женщины и подростки.

Но вот настал тот момент, когда у ГКО появилась наконец возможность поправить это положение. Обстановка на фронтах теперь позволила освободить от воинского призыва тысячи юношей для работы на промыслах и заводах. ГКО принял нужное решение о досрочной демобилизации из действующей армии специалистов-нефтяников, высококвалифицированных рабочих. Из госпиталей воины-специалисты направлялись на трудовой, нефтяной фронт.

Надо представить себе, насколько ответственными являлись эти государственные решения, с какой взвешенностью обстановки в тылу и на фронте готовились они и в высших военных органах, и в нашем наркомате. Ведь люди были нужны для фронта, накал сражений не снижался, а нарастал: каждый человек был на счёту. И решения принимались как в расчёте на послевоенные годы, так и на тот, согласно сталинскому предвидению, вероятный случай, если они, вчерашние союзники, попытаются нас «раздавить».