Николай Байбаков - От Сталина до Ельцина

Понадобилось четыре года, чтобы дефицит потребительских товаров принял разрушительные размеры. Крах потребительского рынка и финансовой системы — вот главный итог первого (горбачёвского) этапа реформ. В 1991 году переход ко второму, гайдаровскому этапу реформ был подготовлен.

Второй этап реформ связан с именем Б.Н. Ельцина. Начался этот этап вскоре после выборов Президентом России Ельцина, названного «всенародно избранным». Страна уже не подпольно, не под фальшивыми словами о социализме, была направлена на путь срочной, «шоковой» капитализации.

Несколько лет продолжалось противостояние и шла борьба за власть между Горбачёвым и Ельциным. Это была борьба не только двух лидеров, но и номенклатурной «демократии» и теневой, криминальной олигархии и стихийного рынка за передел народной собственности и окончательное устранение планового принципа в экономике.

Надо сказать, что Ельцин тоже не сразу открыл свои карты. Как много обещаний было в его заявлениях. Так, на Съезде народных депутатов РСФСР 28 октября 1991 года он говорил: «Период движения мелкими шагами завершён, поле для реформ разминировано. Нужен крупный реформистский прорыв... Реформа пойдёт по ряду направлений одновременно, комплексно и динамично. Первое направление — экономическая стабилизация. В её основе жёсткая денежно-финансовая, кредитная политика, налоговая реформа, укрепление рубля». И тут же заявил о размораживании цен в текущем году, о разовом переходе к рыночным ценам. Это означало ещё большее разбалансирование экономики и ценовое ослабление рубля, что естественно при отсутствии стабилизации: больного решили лечить шоком. К чему это привело, мы, к сожалению, испытали на себе, — резкий рост цен и падение производства.

А ведь ещё в 1988 году, с трибуны в Кремле Ельцин в справедливом запале заявлял: «Моё мнение, должно быть так: если чего-то не хватает у нас, в социалистическом обществе, то нехватку должен ощущать в равной степени каждый без исключения... Надо, наконец, ликвидировать продовольственные пайки для, так сказать, голодающей номенклатуры, исключить элитарность в обществе, исключить и по существу и по форме слово «спец» из нашего лексикона».

С таких ультралевых, ультрасоциалистических, а по существу популистских позиций наводил он критику, зарабатывая политические очки. Именно эта позиция борьбы за справедливость и обеспечила ему победу на выборах.

И что же? Мы получили в результате новую, полукриминальную, полукапиталистическую номенклатуру, которой, понятно, никакие спецпайки не нужны — она ворочает миллионами и миллиардами долларов, как Березовский и другие.

В мировой практике любая экономическая реформа, как правило, способствовала повышению жизненного уровня населения. Само слово «реформировать» означает «улучшать». Наши же реформы при помощи «шока», которым, как известно, лечат буйнопомешанных, привели к обратным результатам. Возьмём начальный, показательный этап, когда, видя первые плачевные результаты, можно было ещё остановиться.

В подготовленном Госкомстатом РФ докладе «Социально-экономическое положение России», разработанном в Кремле, приводились следующие сведения.

По сравнению с 1991 годом, годом начала радикальных реформ в стране, прирост валового внутреннего продукта в России в 1993 году уменьшился на 29 процентов. Объем промышленной продукции за этот период сократился на 31,3 процента, товаров народного потребления — на 24,8 процента. Село же оказалось обескровленным из-за образовавшихся ещё в 1992 году «ножниц цен», когда цены на сельскохозяйственную продукцию выросли в десятки раз, а зарплата всего лишь на 28-30 процентов.

С этого времени впервые за историю России началось падение до нулевого роста населения, а затем и преобладание смертности над рождаемостью. И это, кроме некоторых стран СНГ, в единственной стране в мире — России. Итоги 1994 года только добавляют мрачный колорит в эту картину. Этот год явился годом массовой остановки предприятий и обвальной безработицы. С 1990 года по 1994 год потребление мяса на душу населения снизилось с 69 до 59 килограммов, молока — с 386 до 294 килограммов, рыбы — с 20,3 до 9,5 килограмма и т.д. Зато потребление картофеля возросло почти на одну четверть, и понятно почему, — многие люди перешли на прокорм с приусадебных участков.

Условно говоря, показатели 1985-1994 годов — в сущности, результат перестройки, тогда как итоги 1994-1997 годов — свидетельство так называемого реформирования.

За 1995 год положение ещё более ухудшилось, хотя полки магазинов заполнились импортными товарами, чего до проведения реформ не было. Но нужно знать, что, покупая импортное, к тому же нередко низкокачественное продовольствие, мы тем самым за счёт продажи своих природных ресурсов финансируем зарубежное сельское хозяйство и губим своё. Чтобы таким образом кормить население, ума не надо. Полки магазинов нужно наполнять не путём снижения народного потребления, упавшего к 1997 году более чем в два раза, а путём роста собственного производства, что делают все развитые страны мира. В Америке среди деловых кругов бытует такая поговорка: «Устойчивость и обратимость валюты начинается дома». Я привожу её для наших неудавшихся реформаторов.

Главным итогом реформы в России можно считать тот печальный факт, что Горбачёвым, Гайдарам, Чубайсам удалось превратить страну творцов и созидателей в сообщество паразитов-потребителей в результате почти бесплатной раздачи заводов, фабрик и денег. Таким образом формируемая система была изначально порочна, так как возникла не снизу, не с предприятий и производства, а искусственно — «сверху», с создания верхушечного банковского капитала.

Капиталистическая экономика растёт и укрепляется с накопления, присвоения прибавочной стоимости, у нас же началось с приватизации, перераспределения конечного продукта — денег, материальных ценностей. И такая экономика в отличие от западной не способна работать, создавать материальные ценности. И потому она даже не частная система, капиталистическая, а по сути своей — феодально-ростовщическая, полукриминальная.

Вот почему, хотя и стыдно в том признаться, мы ничего не создали. Мы только проедаем накопления предшествующих поколений, более того (учитывая неимоверные долги по займам — свыше сотни миллиардов долларов) — живём за счёт потомков. Как же нам назвать систему объедания и прошлого, и будущего?

Специально остановлюсь на анализе глубокой экономической и социальной болезни России, чтобы уяснить весь спектр процессов деградации хозяйства и самого населения, чтобы было видно: такое не могло случиться само по себе, а имеет тайные и сильные организационные основы.