Александр Ржешевский - Павлов. Тайна расстрелянного генерала

Этот разговор происходил около 2 часов ночи.

В 3 часа 30 минут нарком позвонил и снова спросил, что нового. Я ответил, что ничего нет, связь с армиями налажена, указания даны. Сказал, что, вопреки запрещению начальника ВВС Жигарева заправить самолеты бензином и заменить моторы за счет НЗ, я такое распоряжение отдал.

Нарком спросил, выходит ли 22-я танковая дивизия из Бреста. Я ответил: да, выходит, как и другие части. 56-я стрелковая дивизия выведена, как положено по плану, 27-я дивизия тоже на своем месте.

На этом разговор прервался. Прежде чем я добился Москвы, ко мне позвонил Кузнецов, доложив: «На всем фронте артиллерийская и пулеметная перестрелка. Над Гродно до 50–60 самолетов, штаб бомбят, я вынужден уйти в подвал». Я ему по телефону передал ввести в дело «Гродно-41».

Позвонил в Белосток. Там все спокойно.

В 4.10—4.15 Коробков сказал «все спокойно», а через восемь минут он же доложил: «На Кобрин налетела авиация. На фронте страшенная артиллерийская стрельба».

Я предложил ввести в дело «Кобрин-41» (план прикрытия) и действовать, не стесняясь, держать войска в руках, начать действовать с полной ответственностью.

«Начать действовать с полной ответственностью», — издевательски произнес Мехлис. — Кого он хочет обмануть?»

Однако чтение продолжил.

Павлов: Наркому доложил через восемь минут. Штабу приказал вступить в связь в соответствии с нашим планом, и особенно радиосвязь. Проверка ВЧ показала, что связь со всеми армиями прервана.

В пять часов Кузнецов доложил: «Войска противника сдерживаются, но Сапоцкин весь горит. Атаки отбиваем».

В семь часов прислал радиограмму Голубев: «На фронте оружейно-пулеметная перестрелка. Попытки противника углубиться в нашу территорию отбиты».

Генерал Семенов доложил, что Ломжа противником взята. Но ударом 6-й кавдивизии противник из Ломжи выбит. С этого времени связь со штабом 10-й армии начала работать с перерывами.

Из обрывочных сведений можно было понять: в районе Семятичей окружен батальон связи 113-й дивизии. Противник ввел крупные мехчасти. Под давлением танков пехота отходит в направлении на Брянск.

Командующий 10-й армией бросает в атаку танкистов 13-го мехкорпуса (там было около 200 танков всего). Намечает использовать для удара и 6-й мехкорпус.

Я понял, что противник сковывает 10-ю армию, а мощный удар стремится нанести в направлении Дрогочин — Гайновка или севернее — в горловину между Беловежской Пущей и супреневскими лесами. Поэтому я приказал 10-й армии развернуть противотанковую бригаду западнее Михалово, рубеж южнее Белостока.

Голубеву предложил хорошенько разобраться. Сказал, что ввод 6-го мехкорпуса в бой должен быть произведен для самого сильного удара. Сказал, что мой зам. Болдин выезжает к нему.

Получив очень отрывочные данные из штаба 4-й армии о том, что армия собирается наносить контрудар противнику в районе Жабинки, я был поставлен в недоумение, не понимая, как могла армия в такой короткий срок отступить на 30 километров от Бреста.

Коробков связь с 49-й и 75-й стрелковыми дивизиями потерял, но поддерживает связь делегатами. Бросает корпус Оборина в контратаку против очень крупных механизированных сил.

Жабинка в этот день семь раз переходила из рук в руки. Но пехота под давлением начала отходить к Кобрину.

Я приказал Коробкову радиотелеграммой не своевольничать и не бросал бы он так легко рубежи, а дрался на каждом рубеже до разрешения на отход штаба фронта.

Одновременно мною была тронута вперед на помощь Коробкову в направлении на Каратуз — Береза вся 113-я стрелковая дивизия. Для ускорения переброски был назначен весь автомобильный полк, находящийся в Старых Дорогах.

Во второй половине дня Кузнецов донес, что две радиостанции разбиты, а третья повреждена. Просит новую.

Нашими частями был оставлен Сапоцкин, и Кузнецов с дрожью в голосе заявил, что от 56-й стрелковой дивизии остался номер, 85-я дивизия западнее Гродно под давлением тяжелых танков начала отход на юг и юго-восток, но что он, Кузнецов, бросает в контратаку танковую дивизию Студнева. По словам Кузнецова, положение на правом фланге катастрофичное, так как разрозненные части в районе Козе (севернее Гродно) с трудом сдерживают натиск противника, а стрелковый полк между Козе и Друскеники был смят ударом с тыла очень крупных мехчастей. Кузнецов собирает все, что есть под рукой, и бросает в район Козе.

Кузнецов передал: «Чувствую, нам придется оставить Гродно. Как быть со складами и семьями начсостава? Многие остались у противника».

Я ответил: уничтожать. Раз застал бой, сейчас дело командиров не о семьях заботиться, а о том, как ведется бой.

Вскоре из штаба 3-й армии передали: «Противник подошел к Гродно, и наши части оставляют город. Склады взорваны. Армия из этого склада пополнилась снарядами».

В тот же день Голубев, командующий 10-й армией, не разобравшись в обстановке, донес, что противник на подступах к Вельску, в то время как фактически противник дрался под Брестом. Голубев принял решение ввести мехкорпус.

В 4-й армии чувствуется полная растерянность командования, потеря управления войсками. И противник быстро развивает успех, имея осью движения Бобруйско-Брестское шоссе.

Мною было приказано 6-му мотомехполку нанести удар в направлении Брянска. Этот приказ был продублирован делегатами с самолетов и по радио.

Части 4-й армии дрались за Жабинку.

Противник сосредоточил огонь в первую очередь по домам начсостава, во вторую очередь — по улицам и дорогам и по гаражному расположению. Нанес потери выходящей из Бреста артиллерии.

Я сделал такой вывод в первый день:

1. Против центра 10-й армии дерется преимущественно пехота, и наша пехота успешно отбивает атаки.

2. Против Кузнецова (3-я армия) на правом фланге (на Сапоцкин) введены тяжелые танки противника, которые не пробиваются 45-мм артиллерией. За этими танками противник ввел пехоту, поломав нашу оборону.

Разгромлен наш полк. Это заставило меня очень сильно опасаться за возможность разворота удара подошедших с севера из Литвы мехчастей в общем направлении на Лиду.

Я указал 3-й армии, 11-му мехкорпусу, частям 85-й дивизии занять второй оборонительный рубеж западнее Гродно фронтом на север.

Потрепанные части 56-й дивизии приказал собрать и поставить на правый берег реки Неман.

Почувствовав удар из Литвы, я приказал командиру 21-го корпуса (штаб в Лиде) занять оборонительный рубеж. Западнее Лиды — противотанковой бригаде, северо-западнее — 17-й стрелковой дивизии…

Мехлис пропустил мало интересовавшие его подробности. Более того, деятельность, обреченная на поражение, вызывала досаду. Глаза выхватили последние строчки допроса.