Михаил Супотницкий - Биологическая война (Часть 1)

Вопрос: Какие бактерии испытывались наиболее часто в условиях полигона?

Ответ: Бактерии чумы».

Однако этот полигон не был единственным. На допросе во время предварительного следствия 23 октября 1949 г. Кадзицука Рюди показал, что наиболее опасные эксперименты Исии проводил «на какой-то необитаемой территории», место расположения которой он ему не сказал.

В 2005 г. китайскими учеными в автономном районе Внутренняя Монголия был обнаружен ранее неизвестный крупный японский полигон, предназначенный для испытания химического и бактериологического оружия. Анализ почвы и другие специальные исследования дали ученым возможность определить границы полигона. Его площадь составила около 110 км 2. Возможно, это тот полигон, о котором в своих показаниях упомянул Кадзицука Рюди, а возможно, еще один.

«Ящик смерти». Наличие этого объекта установил в ходе бесед с бывшими служащими отряда № 731 Моримура Сэйти. Этот объект располагался приблизительно в 4 км к северо-востоку от сооружений отряда № 731. В ложбине находился участок, огороженный где кирпичной стеной, где изгородью из болотной травы амперы. Кругом расстилалось ровное поле. Участок издали напоминал заброшенный склад, однако на самом деле здесь проводились эксперименты с боевыми отравляющими веществами.

Бывший сотрудник отряда № 516 (был еще и такой, но о нем почти ничего не известно) рассказал Моримуре следующее: «Опыты с ядовитыми газами проводила группа Иосимуры в тесном сотрудничестве с отрядом № 516. Для них использовали преимущественно заключенных, уже подвергавшихся экспериментам по получению сыворотки крови или экспериментам по обморожению. Большинство подопытных людей были либо с ампутированными конечностями, либо крайне изможденные. Привозили их на специальной машине».

Эксперименты проводились в небольших, особым образом сконструированных камерах. Их было две — малая и большая, — соединенные в одну систему.

Большая камера представляла собой квадрат со стороной 3,6 м. Ее стены были сделаны из листового железа толщиной 5 мм. К камере был непосредственно присоединен генератор, позволяющий накачивать в нее иприт, цианистый водород и окись углерода. В самой камере регулировалась только концентрация отравляющего вещества. Для этого на потолке камеры находился большой воздушный винт — смеситель воздуха. По потолку и полу шли две трубы диаметром 50 см. Они соединяли большую камеру с малой. По ним циркулировал воздух с определенной концентрацией газа. Чтобы направить его из большой камеры в малую, достаточно было лишь повернуть выключатель.

Малая камера, за исключением задней стенки и потолка, была сделана из особого, пуленепробиваемого стекла. Длина стенки составляла полтора метра (чуть больше телефонной будки). Находясь снаружи, сквозь прозрачные стены камеры можно было наблюдать за тем, что происходит внутри, а также снимать это на пленку. Камера имела дверцу, к которой были подведены рельсы. Подопытных людей помещали в небольшую вагонетку и привязывали к стойкам. Вагонетка передвигалась по рельсам. Когда дверца камеры открывалась, наружные рельсы состыковывались с рельсами внутри, вагонетка въезжала в камеру, дверца закрывалась.

Усыпальница героев. Находилась перед входом в общий отдел. Перед уничтожением отряда в усыпальнице хранились таблички с именами более трехсот человек, погибших на фронте или в результате заражения в лабораториях. На возвышении, похожем на большую эстраду, площадью 120–150 м 2, тесными рядами стояли большие фотографии в черных рамках.

Финансирование. Интендант отряда Хотта на процессе в Хабаровске показал, что в 1945 г. отряду была определена сумма в 10 млн иен (что приблизительно составляло тогда 4,7 млн долларов). Они распределялась следующим образом: 7 млн шло на научные исследования и производство БО, 3 млн на содержание личного состава. На содержание филиалов уходило до 300 тыс. иен.

Помимо этого отряду время от времени выделялись от 500 тыс. до 1 млн иен на «непредвиденные секретные расходы». Секретные ассигнования положили начало финансовым злоупотреблениям, следствием которых стало отстранение Исии от руководства отрядом в 1942 г.

Денежное довольствие сотрудников. Было очень высоким, и, несмотря на войну, доходило до них полностью и без задержек. Например, еще вчерашний школьник Хироси Акияма (1958), занимавший самую низшую должность в отряде, получил от вербовщика в качестве подъемных 350 иен, что было не малой суммой для японца из сельской местности. «Мне было известно, — писал Хироси, — что старший сын наших соседей, который, окончив среднюю школу, поступил на службу в сельскую управу, получает всего тридцать пять иен в месяц, а месячное жалованье директора начальной школы было что-то около ста иен». По прибытию в отряд Хироси удивился еще больше: «Вечером за ужином нас накормили до отвала свининой, сладким пирогом и другими вкусными блюдами, о которых мы в Японии могли только мечтать. Так же сытно и вкусно кормили нас и потом». Его месячный оклад помимо основного оклада в 100 иен, включал фронтовые надбавки и надбавку за службу на опасной территории. Всего набиралось около 300 иен в месяц. В своей деревне Хироси перед вербовкой в отряд был вынужден есть даже траву.

Кадры отряда. Хироси Акияма (1958) пишет следующее:

«У нас было три генерал-лейтенанта медицинской службы, пять или шесть генерал-майоров, около шестнадцати полковников, больше двадцати подполковников и майоров, а младших офицеров и кандидатов в офицеры — почти триста человек. Очень многие служили здесь по вольному найму. Говорили, что в отряд почти со всей Японии собраны доктора медицины, работающие в области бактериологии, причем приравненных к генералам среди них было больше десяти человек, а к полковникам — более тридцати. Всего в отряде насчитывалось свыше двух тысяч человек. Мне приходилось слышать, что именно отряд 731 был для военных врачей единственным путем к карьере. Не послужив здесь, им нечего было надеяться на продвижение по службе».

Среди профессоров Харбинского медицинского института было немало таких, которые одновременно работали и в отряде № 731. В целях соблюдения режима секретности, военнослужащие, сотрудники отряда, не носили знаков различия, указывающих на их принадлежность к медицинской службе.

Кремация сотрудников. Когда умирал кто-либо из сотрудников отряда, тело умершего отправляли в крематорий, находившийся в Синьцзине, где его подвергали кремации, соблюдая весь церемониал. Печи, где сжигали трупы «бревен», для трупов японцев не использовали.

Выбор места дислокации отряда. В те годы не существовало надежных технологий, позволяющих накапливать и длительно хранить агенты БО, поэтому японские военные были вынуждены приближать его производственную базу к местам предполагаемого применения. Расположению отряда № 731 именно в Маньчжурии способствовало еще одно весьма существенное обстоятельство, о котором рассказал подсудимый Кавасима во время судебного заседания в Хабаровске 25 декабря 1949 г.: