Михаил Пашкевич - Афганистан: война глазами комбата

«Афганская война». «Спрятанная война». «Командировка на войну»… Под какими только названиями ни печатались в периодических изданиях материалы о событиях в Афганистане! В них отражены отдельные эпизоды из жизни военнослужащих на этой войне. Но правдивой и целостной картины об афганской войне по этим публикациям представить себе очень трудно. Вероятно, поэтому слово «афганец» стало носить двоякий смысл.

Почти 10-летняя афганская война закончилась. Второй Съезд народных депутатов СССР дал политическую оценку ввода советских войск в Афганистан, но не дал ясного ответа на множество вопросов.

Некоторые из них я и хотел бы рассмотреть в своих заметках. Поделиться мыслями и чувствами о лично пережитом. Посмотреть на многие эпизоды афганской трагедии глазами комбата.

Однажды в разговоре один молодой человек спросил меня: «А магнитофонов оттуда вы сколько привезли? А много вы там зарабатывали?» И ни одного вопроса а том, как мы воевали. Не знаю, откуда у этого парня такие мысли, но твердо убежден, что людей с подобными представлениями о нашей афганской жизни много. Странно еще и то, что у определенной части населения сложилось мнение, будто там погибали только солдаты, а все офицеры возвращались живыми и обогатившимися.

Так вот, в Афганистане воевали все и трудно было одинаково всем. А на мой взгляд, командовать людьми в условиях войны и нести ответственность за их безопасность, тяжелее вдвойне. И нередко случалось, когда командиры различных степеней, чтобы не подвергать опасности своих подчиненных, шли и выполняли те или иные задачи сами.

Общее отношение нашего государства к афганской войне вызывало недовольство у большинства населения, понимающего, что на любой войне гибнут люди. Влиятельные папы и мамы делали все возможное и невозможное, чтобы их дети в Афганистан не попали. Ну а той части родителей, чьи дети были призваны в армию и отправлены в Туркестанский военный округ, оставалось только молиться, чтобы их дети вернулись живыми. Это родителям и родным. А что же дети?

Парадокс, но главным в моей работе было любым способом привить им всем чувство опасности. На войне люди должны бояться смерти или по крайней мере стараться быть осторожными в тот момент, когда это возможно сделать, не причинив вреда ни делу, ни товарищам.

Но все дело в том, что долгое время никакой войны в Афганистане вроде бы и не было. Отсутствие широкой информации о погибших и раненых, впрочем, как и информации о боевых действиях, породило у наших молодых людей беззаботность в отношении своей жизни. Редко кто из отъезжавших в Афганистан четко представлял себе характер предстоящей службы. Желание подвигов, боев, желание показать себя «настоящим мужчиной» — это было. И пошло бы это очень на пользу, окажись рядом с молодыми ребятами кто-нибудь постарше. Тогда бы этот юношеский порыв и энергия компенсировались спокойствием и житейской мудростью. Но солдату 18–20 лет, командиру взвода 21–23, командиру роты 23–25, а командиру батальона хорошо если 30–33 года. Все молоды, все жаждут подвигов и славы. И так получилось, что это замечательное человеческое качество порой приводило к потерям.

Ныне стало чуть ли не модой критиковать всех общей кучей, особенно молодых: и наркоманы, мол, и токсикоманы… Кому-то не нравятся современные танцы, кто-то считает вредной музыку, которой увлекаются молодые, кого-то раздражает, как одевается молодежь. Что ж, все это есть. Только, на мой взгляд, это в большей степени присуще именно тем молодым людям, которых папы и мамы оградили от поездки в Афганистан.

Конечно, и у нас, воинов-«афганцев», много было проблем разных: и с наркоманией, и с «дедовщиной», и с употреблением спиртных напитков. Но при всем при этом я с огромной душевной теплотой вспоминаю всех своих подчиненных, с кем пришлось делить все тяготы войны за эти долгие два года.

Декабрь 1979 года. Мы, молодые лейтенанты одной из частей ГСВГ [1] ГСВГ — ныне Западная группа войск. , потрясены. Наши войска вошли в Афганистан. Для нас это было большой неожиданностью.

Почему? Зачем? С какой целью? Пробовали ответить на эти вопросы, спорили между собой, пытались объяснить сами без помощи старших командиров и прессы. Интернациональный долг?! Что ж, мы готовы были с честью его выполнить. Но все же, проводя политические занятия с личным составом, было мучительно трудно объяснять солдатам и сержантам, чем вызван этот шаг. «Давили» все больше на патриотизм, на наши лучшие качества, на то, что мы не можем оставить южного соседа в беде.

Годы шли «уверенной поступью». Руководство партии и государства менялось. Постепенно менялась и информация о событиях в Афганистане. В газетах, хоть и редко, стали появляться статьи об этой войне. Все больше офицеров едут туда, а некоторые из них не возвращаются. При встречах с сослуживцами, с товарищами по учебе первым вопросом становится:

— Ну ты как? Был?

— А ты знаешь, Андрей погиб…

— Знаешь, Сергей Шмаков тяжело ранен. Его солдат прикрыл своим телом, а сам погиб…

Декабрь 1985 года. И в Забайкальском военном округе все чаще стали говорить об Афганистане. И до этого, тяжелого для службы, округа дошла очередь принимать офицеров, отслуживших в Афганистане, и соответственно на их место отправлять своих. Европейские округа «поисчерпали свои резервы».

Пришла и моя очередь. 6 февраля 1986 года начальник отдела кадров нашего соединения очень буднично сообщил мне, что я должен в мае убыть в Афганистан.

Отъезд на войну невероятно прост. Никаких торжественных построений, никаких напутственных речей и даже никаких проводов. Обычный рейсовый автобус, два чемодана вещей самых-самых необходимых и служебное предписание в кармане. Плачущая жена с дочерью на руках, которая никак не поймет, почему плачет мама и почему такой грустный папа, и которой не объяснишь, что такое война и что с нее не все возвращаются. Последний взгляд, последний взмах руки… Обидно, что, вот так просто, до ломоты в зубах, по-будничному уезжая, можно больше никогда не вернуться.

Первый этап командировки на войну — город Ташкент. О ташкентской «пересылке» ходило много различных слухов, рассказов и домыслов. О ней еще часто будут вспоминать и те, кому довелось побывать на ней, и те, кто жил за счет этого «доходного» местечка. Ташкентская «пересылка» — это золотой «оазис» для таксистов, фарцовщиков, проституток и прочего другого, «не существовавшего» до недавних пор у нас люда.

А начинается все уже с вокзала и аэропорта. Прибывший в Ташкент офицер надеется, что его встретит кто-либо из представителей военного ведомства, ведь едет он не в отпуск, не на курорт.