Михаил Супотницкий - Очерки истории чумы. Книга I. Чума добактериологического периода [без иллюстраций]

Серьезной проблемой во втором периоде эпидемии стала уборка трупов. Контагиозно-миазматическая теория распространения чумы приводила врачей, а через них и местных начальствующих лиц, к страшной мысли, что масса не преданных земле и разлагающихся трупов может повлечь еще большее распространение эпидемии и усиление смертности и, естественно, усиление их ответственности перед и так уже разъяренным вышестоящим начальством. Однако убрать трупы силами родственников либо привлеченных для этого дела молодых казаков оказалось невозможным. Родственники упорно отказывались хоронить своих близких. Полковник Плеханов, пользовавшийся среди казаков «авторитетом и расположением», сам после эпидемии признавался в том, что из-за паники в станице, его распоряжения не выполнялись, что, даже увидев его еще издали на улице, казаки прятались, опасаясь какого-либо назначения на работы. Провалилась и его неосторожная попытка с помощью предписания, переданного через приказчика Флавиева в Копановскую станицу, вызвать несколько урядников в Ветлянку (см. выше). Тогда почтенный Плеханов вместе с энергичным станичным атаманом решились на непредусмотренный в карантинном уставе прием.

То, на что не мог побудить авторитет власти, к чему не могли принудить ни просьбы, ни угрозы, совершалось ими и сегодня надежным на Руси инструментом — бутылкой. С помощью слабости русского человека к спиртному в деморализованной легочной чумой станице вдруг нашлись санитары для больниц, мортусы и гробокопатели. Предоставим слово атаману: «Сначала болезни-то ничего, берут смело, хоронят, ну родные помогут: а там как разузнали, что болезнь присталая, как стали сами умирать, так ни за что. Нам, говорят, свой живот дорог!

Уж и кланяешься, и просишь, не пойдем, да и только! Так уж знаете, все больше вином. Поставишь им штоф, — выпьют… Ну ребята, — пойдем!.. придешь к покойнику, приободришь их, ну ребята, ну, смелее! — и сам как будто возьмешься, а на руках рукавицы в дегтю и сам вымазан. Ну, они спьяна и берут, уж знаете, под хмельком, — ему что? — А иным путем нельзя было… А вечером придешь домой, сейчас дезинфекцией себя — карболкой вымоешь и руки, и лицо, и голову, и платье оботрешь, опрыскаешь…. Страшно тоже* знаете, за себя, а дело бросить нельзя, — должность!»

Как выполнял персонал, нанятый таким способом свои обязанности, понятно. Сцены самого грубого и циничного отношения к телам людей, умерших от чумы, были далеко не редкостью. Приведем свидетельства станичника Перемотана, описавшего Минху сцену уборки трупа Марьи Назаровой двумя «милосердными», Лобановым и Лебедевым: «Оба пьяные, еле стоящие на ногах, поставили они покойницу на ноги, накинули на нее, ею же самой приготовленный саван; Лобанов, придерживая труп сзади, приговаривая: “Стой Маша! — я тебя лучше повяжу”».

Пик эпидемии пришелся на 14 декабря — в этот день погибли 36 человек. Затем число заболеваний и смертей стало уменьшаться, 15 декабря погибли 19 человек, а 12 января 1879 г. эпидемия прекратилась.

Клиника болезни.В первый период эпидемии болезнь имела характер бубонной чумы. Наблюдались следующие симптомы: головная боль, лихорадка, общая слабость, бубоны — преимущественно бедренные и паховые (55 %), реже в других местах: под мышками (односторонние, 26 % случаев) и на шее (несколько случаев). В 13 % случаев наблюдались множественные бубоны, т. е. они развивались одновременно в нескольких местах: в паху, под мышками. Иногда бубоны появлялись раньше развития общих явлений иногда одновременно с ними иногда позже, и в некоторых смертельных случаях они вообще не появлялись. Нагноение бубонов наступало то раньше, то позже, но во всех случаях оно предвещало выздоровление. И з 10 смертельных случаев первого периода эпидемии, нагноение наступило только в одном.

Развитию бубонов сопутствовали общие явления. Наиболее бросившиеся в глаза жителям станицы симптомы следующие. На первом месте головные боли, причем многие из свидетелей или больных, испы тавших эту боль, сами подчеркивали этот симптом, указывая на его значительную выраженность, а также и на то, что боль эта возрастала при всяком движении и в особенности тогда, когда больной поднимал голову. В отдельных ее случаях боль была настолько сильна, что заставляла больных кричать (Капитолина Зелотина). Кроме того, у некоторых больных вместе с головной болью обнаруживалось головокружение (6 случаев), доводившее больного при перемене положения из горизонтального в вертикальное чуть не до обморока (Григорий Астахов). Относительно локализации боли указывалось, что она сосредотачивалась главным образом во лбу. В первом периоде эпидемии кровохарканье отмечено только в трех случаях болезни.

Указание на общую слабость было другим постоянным симптомом болезни. Хотя многие больные вставали и выходили за нуждой без посторонней помощ и, но, как рассказывали Минху свидетели, «их шатало». Один из болевших (Михаил Зелотин) передавал ему, Что уже в первый день заболевания он чувствовал такую слабость, что у него тряслись руки и ноги.

В большинстве случаев сознание у больных было сохранено даже при тяжелых, смертельных заболеваниях: больные станичники, чувствуя приближение смерти, прощались с родными, ложились по собственному почину под образа и т. д.

В ноябре болезнь стала протекать тяжелее. Во втором периоде эпидемии, начавшемся в конце ноября, к бубонам стали присоединяться общие явления: озноб, бред, кровотечения из носа, геморрагические высыпания на коже, боль в боку И кровохарканье. Наблюдались скоротечные скоротечные бубонные формы болезни. Кроме того, появи лись и осложнения желудочно-кишечного тракта: рвота, понос; изредка наблюдались кровавая рвота и кровавый понос; со стороны почек наблюдалось уменьшение количества мочи до полной анурии. У беременных женщин наступали преждевременные роды. Наблюдалась мет-роррагия. Во всех случаях быстрого и бурного течения болезни, — как и вообще часто во втором периоде эпидемии, когда преобладали легочные явления — бубоны не образовывались. Иногда встречались петехии, карбункулы наблюдались только в Селитряном.

В декабре болезнь стала еще злокачественней. Начали появляться случаи болезни с почти внезапным смертельным исходом, без образования бубонов и кровохарканья и без всяких других наружных проявлений (петехии, карбункулы). Болезнь протекала, по выражению Минха, при картине «какой-то интоксикации, обнаруживавшей, надо полагать, свое действие на сердце и убивавшей больного путем паралича этого органа… при отсутствии каких-либо тяжких, могущих объяснить причину смерти явлений».

В последнем периоде эпидемии (январь) опять преобладали случаи воспаления лимфатических узлов при лихорадочных проявлениях.