Александр Бальхаус - Любовь и секс в Средние века

До нас дошло документальное свидетельство о «пробных ночах», датированное 1378 годом. Граф Иоганн IV Габсбургский более полугода пытается составить пару обрученной с ним Герцланде фон Раппольштайн. Но поскольку он неспособен к половой жизни, дама выставляет его за дверь, и это удостоверяется официально.

Известно также о «пробной ночи» императора Фридриха III и португальской принцессы Леоноры. Впрочем, родственники принцессы согласились на подобную процедуру только после того, как папа Пий II дал на то свое высочайшее благословение и написал, что эта церемония обычна для всех немецких князей.

По германским законам, отказавшийся от невесты должен дать клятву под присягой, что устроил ей испытание не из каких-либо подозрений и не потому, что «обнаружил в ней некий изъян». Впоследствии, однако, пробным браком начали злоупотреблять. Например, аристократы под прикрытием пробного брака часто пытались утолить свое влечение к простым девушкам. В результате церковь со всей строгостью пресекла этот обычай.

В более ранние времена брак был не чем иным, как семейным договором, заключенным в интересах обоих полов, охранительно-оборонный союз двух семей или кланов для взаимного усиления мощи, увеличения престижа и состояния. Как в любом другом коммерческом деле, здесь все определяют материальные вопросы, поэтому справедливо будет вести речь о браке как о сделке купли-продажи. И хотя жена из-за уплаченной за нее суммы не становится рабыней, она подчинена мужу как «господину в доме».

Поскольку в деле замешаны деньги, уместно упомянуть и о «браке-похищении». Насильственное похищение девушки — с ее согласия или без него, но в любом случае против воли семьи — представляется одной из возможностей раздобыть себе жену. Исторические источники подтверждают как случаи похищения женщины с ее согласия, так и прямую кражу. Гамбургский городской устав 1270 года с психологической чуткостью определяет, что похититель остается безнаказанным, если его жертва — неодетая девушка старше шестнадцати лет — дала на это свое согласие. Однако для того, кто похитит более юную девушку, пусть и с ее разрешения, или девушку постарше, но против ее воли, предусмотрена смертная казнь.

Со временем обычаи становятся изящнее. Невесте, которую прежде покупали, теперь преподносят богатые подарки — правда, это скорее «косметическая операция», чем коренная перемена. Теперь перед свадьбой женщина получает дар невесты, а наутро после брачной ночи — утренний дар. Правда, и то, и другое обговорено заранее, поэтому возникает впечатление, что нововведение остается выражением прежних взглядов, согласно которым жена приобретается как собственность. Однако на сей раз речь идет скорее об установившемся обычае, чем о законе, обязательном для исполнения, поскольку факт брака не может быть оспорен, если жених окажется обманутым в том, что касается размера состояния невесты и не получит обещанного.

Возникновение и распространение этого обычая следует, скорее всего, толковать так, что родители не хотят выдавать дочь замуж «без украшений» и что она не должна быть отданной «в подарок». Если угодно, это «классический обмен»: отец получает что-то вроде «покупной цены», которую он, однако, не считает своей собственностью, а отдает дочери, вступающей в брак. Отсюда рукой подать до обычая, по которому жених тут же забирает свои дары.

Как бы то ни было, ясно одно: мужчина в любом случае дарит своей невесте или молодой жене подарок, подобающий его состоянию. Одно это уже доказывает, что для него женщина — не просто купленный предмет. Тем самым упразднение выкупа и замена его подарком невесте и обычаем утреннего дара содействовали тому, что партнерские отношения «укорененились в сознании людей».

Кто бы ни выбирал невесту для желающего (или согласного) жениться, делает ли это сам жених или его отец, женитьба — событие, всегда вызывающее широкий интерес и связанное с особыми формальностями. То, что позднее станет обозначаться общепринятым в Европе понятием «обручение», Средневековье часто называет «выход невесты». Правда, точное значение слова неясно. Возможно, оно связано с торжественным шествием, где пара жениха и невесты демонстрирует свое единство. Во Фрисландии при этом впереди несут меч — символ того, что мужчина должен иметь власть и над жизнью своей жены. Вообще обручения и свадьбы всегда связаны с публичным представлением.

В Гессене девушки, которые полагают, что у них есть более ранние притязания на этого жениха, могут заявить в церкви протест против объявления о браке — правда, без слов. Девушка просто срывает чепец со своей хорошенькой головки и швыряет его в глубь церкви — в знак того, что она не хочет уступать «другой» то счастье, которое было обещано ей. Нам неизвестно, каждый ли раз в церквях Гессена во время венчания градом падали чепцы, но время от времени их наверняка бросали. И это не вызывало особого смущения, ибо обсуждать и улаживать «личные дела» (которые стали действительно «личными» только в Новое время) было совершенно естественно. Вот и обручения не празднуются в узком домашнем кругу, они проходят прилюдно и о них объявляют на площадях. Весьма вероятно, что несогласие (например, при помощи брошенного чепца) прежде демонстрировали на Mahal , месте судилища. Немецкие слова vermählen (заключить брак) или Gemahl и Gemahlin (супруг и супруга) происходят из древнего обычая объявлять о помолвке на Mahal .

От таких публичных церемоний берут свое начало многочисленные обычаи — например, сопровождать оглашение решения ударом молотка, который, будучи инструментом бога Тора, может обладать известной святостью. Молоток и поныне используется судьями. Как на аукционе, заключение союза на всю жизнь сопровождается ударом молотка. Во время обручения раздаются также удары башмака, отсюда пошло выражение «подкаблучник» — мужчина, попавший «под удар башмака». Невеста должна надеть башмак жениха. Пожалуй, это тоже символ — того, что она согласна быть покорной женой.

С башмаком невесты совершаются те же самые манипуляции, однако со временем символ подчинения становится подарком: жених вручает своей суженой пару новых башмаков, зачастую они представляют немалую ценность, украшены золотом и серебром. Этот обычай сопровождается суеверием: если невеста замешкается, надевая подаренные башмаки, то это указывает на непродолжительность брака.

Еще один обычай — «связывать» партнера шелковой ниткой, таким образом «приковывая» его к себе. Происхождение такого обычая неизвестно, а из литературных свидетельств становится ясно, что шелковые нити указывают не на брак, а скорее на любовное свидание. Впрочем, возможно, нить символизирует и то, и другое — как «привязывание» легкомысленными узами любви, так и крепкое обручение.