Константин Вержбицкий - Развитие системы принципата при императоре Тиберии (14–37 гг. н. э.)

Все действия Цицерона против Катилины в 63 г. до н. э. осуществлялись им на основании постановления сената о чрезвычайном положении ( senatus consultum ultimum ) (Sall. De coniur., 29, 2), и Тиберий, как следует из его ответа подсудимому, настаивает на том, что и в случае Силия имеют место некие чрезвычайные обстоятельства. [398] Ibidem. S. 423–424. Император явно трактует данное дело как чрезвычайное: обвиняя Силия, консул Варрон следит за тем, "чтобы государство не потерпело какого-либо ущерба" — " ne quod res publica detrimentum caperet " (Tac. Ann. IV, 19).

Произведённый современными исследователями анализ речей, которые Корнелий Тацит вкладывает в уста принцепсов (в том числе и речей Тиберия), показывает, что римский историк верно передаёт не только их общий смысл, но, по-видимому, также и некоторые характерные особенности стиля своих героев: отдельные слова и выражения, специальные термины и юридические формулы. [399] Mendell. Cl. W. Tacitus. The Man and his work. London, New Haven, 1957. P. 212f; Syme R. Tacitus. Vol. I. Oxford, 1958. P. 317–320, 428f; Miller N. P. 1) Dramatic speech in Tacitus // AJPh. Vol. LXXXV, 1964. P. 279–296; 2) Tiberius speaks. An Examination of the utterances ascribed to him in the "Annals" of Tacitus // AJPh. Vol. LXXXIX, 1968. P. 1–19. Таким образом, используя в ответе Силию часть старинной юридической формулы, посредством которой сенат объявлял государство на осадном положении и наделял консулов чрезвычайными полномочиями, Тиберий оправдывает отступление от процессуальной нормы в его случае чрезвычайным характером рассматриваемого дела. [400] Bauman R. A. Tiberius and Murena. S. 423–424.

По всей вероятности, обвинение в laesa maiestas затем и было предъявлено Силию, чтобы придать суду над ним экстраординарный характер, сделать возможным участие в обвинении Визеллия Варрона и максимально затруднить защиту. И словно бы в насмешку, поводом к нему было избрано то самое дело, за которое три года назад он удостоился похвалы принцепса — подавление восстания Сакровира (ibidem, III, 47). [401] О подавлении римлянами движения галлов под руководством Юлия Сакровира Тацит рассказывает на страницах третьей книги "Анналов" (Tac., Ann., III, 40–47). В главе, посвящённой провинциальной и внешней политике Тиберия, мы подробно разберём его сообщения и постараемся показать, что действия Силия, как они описаны у Тацита, не дают никаких оснований подозревать его в намеренном затягивании подавления гальского восстания. Пока лишь заметим, что в реляции сенату, написанной сразу же по получении известия о благополучном завершении войны и умиротворении Галлии, Тиберий с похвалой отозвался о Силии и отметил его заслуги (ibidem, III, 47). По иронии судьбы именно успешная кампания против мятежников оказалась удобным поводом для привлечения Силия к суду три года спустя, когда многие бывшие соратники Германика оказались в опале.

После того, как попытка добиться отсрочки судебного разбирательства потерпела неудачу, Гай Силий не решился отстаивать свою невиновность перед сенаторами и покончил с собой. Хотя обвинению удалось доказать, по-видимому, лишь факт вымогательств (Tac. Ann., IV, 19), Силию был посмертно вынесен обвинительный приговор за преступление против величия. Рассказывая о раскрытии в 48 г. так называемого заговора Мессалины, Тацит упоминает о найденной в доме её любовника Гая Силия, сына нашего героя, статуи отца, сохранённой им вопреки сенатскому постановлению (ibidem, XI, 35). Из этого следует, что сенат вынес решение о damnatio memoriae в отношении Гая Силия-отца; в свою очередь это предполагает его осуждение как государственного преступника. Созия Галла была сослана; четверть их имущества отдали обвинителям, а остальное — детям (ibiem, IV, 20).

Процесс Гая Силия, обстоятельства и ход которого мы только что рассмотрели, в высшей степени характерен для второго периода принципата Тиберия (23–31 гг., или от смерти Друза до казни Сеяна), когда инициативу в возбуждении дел о laesa maiestas берёт на себя императорская власть. Не подлежит сомнению, что император, председательствовавший на заседании сената во время слушанья дела Силия, был в то же время главным лицом, заинтересованным в его осуждении. Непосредственным организатором процесса был Сеян, убедивший Тиберия в необходимости для предотвращения смуты в государстве расправиться с главными сторонниками Агриппины (ibidem, IV, 17–19).

В 26 г. к суду была привлечена двоюродная сестра Агриппины Клавдия Пульхра. Делятор Домиций Афр предъявил ей двойное обвинение в прелюбодеянии и злоумышлениях против принцепса (ibidem, IV, 52). Провокация Сеяна достигла цели: осуждение Клавдии Пульхры еще более обострило отношения между Тиберием и его невесткой. Их ссора была усилена рядом дополнительных инцидентов.

Во время болезни вдова Германика попросила принцепса выдать ее замуж, но Цезарь, прекрасно понимая всю опасность удовлетворения ее просьбы, и, вместе с тем, не желая высказаться откровенно, покинул ее так и не дав ответа (ibidem, IV, 53). После этого Сеян через подставных лиц "предупредил" Агриппину, что принцепс хочет ее отравить, и во время очередной трапезы она демонстративно отказалась есть. В ответ Тиберий, обратившись к матери, пообещал принять суровые меры против невестки, обвиняющей его в посягательстве на ее жизнь (ibidem, IV, 54; Suet., Tib., 53).

В 28 г. Сеян осуществил давно готовившуюся (Tac. Ann., IV, 18) расправу с одним из самых преданных друзей Агриппины всадником Титием Сабином: он единственный из стольких клиентов Германика не перестал оказывать внимание его вдове и детям, даже когда это сделалось опасным. Обвинители Сабина, все видные сенаторы и бывшие преторы, завлекли несчастного в ловушку при помощи гнусной провокации: один из них, Луканий Лациар, вызвал Сабина на откровенный разговор, в то время как остальные, спрятавшись между потолком и кровлей, подслушали его и немедленно донесли обо всем Цезарю. За этот "подвиг" им от имени Сеяна были обещаны консульства. Тиберий в письме к сенату обвинил Сабина в подготовке покушения на него, и тот был казнен в самый канун нового года (ibidem, IV, 68–71; Dio, LVIII, 1).

Новой жертвой Тиберия и Сеяна стал Азиний Галл, к которому принцепс питал неприязнь с тех пор, как Галл взял в жёны Випсанию, бывшую жену Тиберия (Tac. Ann., I, 12; Dio, LVII, 7). Галла заключили под стражу и держали в заточении три года, после чего по приказу принцепса уморили голодом; возможно, впрочем, что он ушёл из жизни по своей воле, отказавшись принимать пищу (Tac. Ann., VI, 23; Dio, LVIII, 3).

До 29 г. Тиберий ограничивался провокациями против сторонников Агриппины, уничтожил некоторых из них и вынудил остальных отвернуться от семьи Германика. Этой цели Тиберию и Сеяну удалось добиться "малой кровью": нескольких громких процессов оказалось достаточно, чтобы дети всенародного любимца были покинуты всеми. Провокационные обвинения в адрес тех немногих, кто в этой ситуации отваживался демонстрировать свою близость к опальной внучке Августа, готовили общество к тому, что в отношении Агриппины и её детей в скором времени будут приняты строгие меры.