Александр Бушков - Екатерина II: алмазная Золушка [Россия, которой не было - 8]

Фекла (так же). Ah! le petit tratire! [22]

Семен (барахтаясь). Не понимаю, не разумею, не чувствую! (Особо.) Ах! где ты, няня Василиса?

Няня Василиса (входя). А! А! Красавицы мои барышни!

Они бросаются от Семена. Семен. Уф! отдыхаю!

Няня Василиса. Затейницы! затейницы! что это вы надо мной спроказничали: вить я индо охрипнула кричавши!

Лукерья. Чтобы тебе охрипнуть еще не кричавши, няня Василиса!

Даша. Я божусь вам, сударь, что я не знала ни намерения барышень, ни того, что на письме написано; они сами это скажут.

Велькаров. Бесстыдные! безумные! долго ли вам мучить меня своими дурачествами? Что значат и письма, которые взял я у ней (указывает на Дашу) и в которых вы изволите так грубо Хопрову и Танину запрещать ездить ко мне в дом?

Лукерья. Воля ваша, батюшка, мы не хотим, чтоб они и надежду имели на нас жениться.

Фекла. Ах, не унижайте нас!

Велькаров. Что, что вы, сумасшедшие! да они благородные, молодые и достойные люди.

Лукерья. Ах, сударь, если б они были люди, они бы хоть немножко походили на маркиза.

Велькаров. Это что еще?

Фекла (на коленях). Не будьте так жестоки, не заглушайте в нас благородных чувств; и если уж одна из нас должна носить русское имя, то позвольте хотя другой надеяться лучшего счастия.

Лукерья (на коленях). Не будьте неумолимы! ужели для вас не привлекательно иметь родню в самом Париже?

Велькаров. Встаньте, встаньте! Боже мой, какое мученье! вас точно надо запереть. (Особо.) Мой дорогой гость успел вскружить им голову. Я вас проучу!

Сидорка. Деньги, сударь, в расход занес. (Семену.) Маркиз Глаголь, ваша комната готова.

Велькаров. Маркиз Глаголь!

Фекла. Опомнись, Сидорка!

Лукерья. Вот наши русские порядочного имя не могут затвердить.

Сидорка. Да помилуйте, я ль ему дал имя? Его милость давеча приказал и в книгу себя занести так. Даша, вить при тебе?

Даша (в смущении). Я? Когда? Давеча? Я что-то не помню!

Велькаров (особо). Ба, и Даша в замешательстве! Тут, верно, есть обман! Так вас называют маркиз Глаголь?

Семен. Милостивый государь, я удивляюсь, што это вас удивляет.

Велькаров. Господин маркиз Глаголь, ты плут!

Семен. Я не смею спорить с вашей почтенной фигурой.

Лукерья. Батюшка, можно ли так обижать знатного человека!

Фекла. Помилуйте, вы обесславите себя по всей Франции.

Велькаров. Мы посмотрим его на первом опыте. Господин маркиз, я позволяю или, лучше сказать, я требую, чтоб ты дочерям моим при мне рассказал по-французски жалкое приключение, как тебя в лесу ограбили.

Даша (особо). Прощай, маркизство!

Лукерья. Ах, какое счастие!

Семен. Милостивый государь!..

Велькаров. Посмотри-ко, ты уже чище по-русски стал выговаривать, скоренько научился!

Семен. Милостивый государь…

Фекла. Ах! говорите, говорите, маркиз!

Велькаров. Ну, говори ж, маркиз Глаголь!

Семен (на коленях). Ах, сударь!

Велъкаров. Полно, полно! не стыдно ль знатному человеку так унижаться! Изволь рассказывать, пусть дочери мои послушают французского языка.

Няня Василиса (подходя к Семену). Уже, мой батюшка, позволь и мне послушать, куды давно хотелось.

Семен. Ах! простите кающегося грешника. Я, сударь… ах! я не маркиз, я, сударь… ах! я и не француз, а просто вольный человек, служу у господина, который, проездом в армию, остановился в вашей деревне, и зовут меня Сенькой!

Лукерья. Бездельник! и ты мог…

Семен. Виноват, сударь, страстная любовь сделала меня маркизом.

Даша (на коленях). Простите нас, сударь!

Велъкаров. А ты, Даша, тут же?

Семен. Ах, сударь, мы уже давно любим друг друга, и нам не на что жениться. Не могши ничего достать с русским именем, употребил я невинную хитрость и назвался маркизом; но я, право, не участник в отказе, который барышни сделали своим женихам.

Велъкаров. Нет, нет, твоя спина дорого мне за это заплатит! Вот, госпожи дочки, следствие вашего ослепления ко всему, что только иностранное! Кто меня уверит, чтоб и в городе, в ваших прелестных обществах, не было маркизов такого же покрою, от которых вы набираетесь и ума, и правил?

Семен. Милостивый государь, простите нас!

Даша. Сжальтесь над верными любовниками!

Велъкаров (особо). Однако, право, мне и досадна и смешна выдумка этого плута. Господин маркиз Глаголь, ты бы стоил доброго увещания, но я прощаю тебя за то, что сегодняшним примером дал ты моим дочкам урок. Сидорка, разочтись с ней; ужо и на дорогу прикажу вам дать.

Даша. Ах, сударь, вы нас оживили!

Семен. Уф, как гора с плеч свалилась! Пойдем, Даша! И другу и недругу закажу маркизом называться! (Уходит с Дашей; за ними Сидорка.)

Велъкаров. А вы, сударыни, я вас научу грубить добрым людям, я выгоню из вас желание сделаться маркизшами! Два года, три года, десять лет останусь здесь, в деревне, пока не бросите вы все вздоры, которыми набила вам голову ваша любезная мадам Григри; пока не отвыкнете восхищаться всем, что только носит нерусское имя, пока не научитесь скромности, вежливости и кротости, о которых, видно, мадам Григри вам совсем не толковала, и пока в глупом своем чванстве не перестанете морщиться от русского языка! Няня Василиса! поди, не отходи от них! (Уходит.)

Няня Василиса (вслед). Слушаю, государь!

Лукерья (отходя). Ah! ma soeur! [23]

Фекла (отходя). Ah! quelle leeon! [24]

Няня Василиса (отходя за ними). Матушки барышни, извольте кручиниться по-русски!

Поступок, который принцесса Елизавета всея России совершает, только предуведомляет Вас, граф, что ныне дело идет о том, к какой партии Вы решитесь держаться в текущих делах. Завещание, составленное покойной Императрицей Елизаветой в пользу своей дочери, прекрасно сохранилось и (находится) в хороших руках; и князь Разумовский, командующий частью нашего населения под именем Пугачева, пользуясь славой благодаря преданности, которую питает вся русская нация к законным наследникам славной памяти покойной Императрицы, делает то, что мы воодушевлены храбростью в поисках средств разбить свои оковы.

Известно, что принцесса Елизавета была отослана в Сибирь; все остальные злокозни, которые ее преследовали, известны всему народу. И вот она вне опасности, вне тех рук, что так часто посягали на ее жизнь. Она поддерживаема и опирается на многих государей. Она пишет Вам это все только для того, чтобы уведомить Вас, что честь и слава – все предписывает Вам помочь принцессе, которая умоляет о законных правах. Кроме этого непременного долга, который побуждает ее так действовать, она должна еще считаться со склонностью своего сердца и с просьбой своих друзей, которые, естественно, должны томиться при таких неблагоприятных обстоятельствах, каковые имеет настоящая война, которая разгорается изо дня на день.