Жорж Дюби - История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Такое внимание было обусловлено общим подъемом культуры, первыми шагами движения, которое вело к тому, что христианство постепенно переставало ограничиваться областью магического, литургиями, поклонениями и начинало опираться на реальности жизни. Иерусалим, Вифания, Голгофа все более входили в сознание людей. Наконец, в сохранившихся элементах триумфальной эсхатологии еще жил великий мираж, надежда увидеть однажды, как все человечество устремится к местам Страстей Господних, Воскресения и Вознесения, как все оно соберется, расположится в порядке, установленном монархической властью, которая стала полностью духовной, ради последнего, искупительного переселения в канун

Страшного Суда. Папа заменил — собой императора. Папа должен был подать знак к походу. И он сделал это. В первые месяцы 1096 года понтифик прибыл в Анже, затем в Тур. Эти города стали крайними точками в его наступлении на державу Капетингов. В монастыре Сен-Мартен, аббатом которого являлся Филипп I (как и его предшественники), Урбан II приказал торжественно короновать себя и вручил графу Анжуйскому орден Золотой Розы, привязав графа к себе этим великолепным даром. Из Тура папа обратился к архиепископам королевского края, владыкам Реймсскому и Сансскому, с посланиями, в которых порицал прелатов, не порвавших отношения с отлученным сюзереном. Урбан II возвратился на юг через Бордо, Тулузу, Ним. Какое же воздействие оказало такое путешествие на эволюцию властных сил?

Не будем упускать из вида то, что эта поездка состоялась в момент, когда ускорились темпы развития. Достижения в области культуры нагляднее всего свидетельствуют о подъеме жизненных сил. Примером может служить быстрый прогресс архитектурно-строительной техники. Как раз во время проезда Урбана II через Клюни мастера, работавшие в большой монастырской церкви, пришли к выводу о том, что есть возможность заменить сводами первоначально задуманную опорно-балочную конструкцию ее перекрытия. Этот общий подъем объясняет тот неожиданней, ошеломительный отклик, который получил в королевстве Франции призыв к походу в Иерусалим.

Призыв не был обращен к королю; отлучение лишало его права участвовать в предприятии. Король смирился. Его сыну исполнилось 14 лет. Достигнув совершеннолетия, он мог бы пойти в поход. Но мальчик являлся единственным законным сыном короля, его наследником по рождению, рискованно было подвергать его опасности. Все же среди старших в роду нашелся один подходящий — брат Филиппа, Гуго Вермандуаский. Он принял знак паломничества — на его одежды нашили крест. Таким образом, дом Капетингов был представлен одним из его вождей. Папа отнюдь не обращался только лишь к северной Галлии. Урбану II и его советникам экспедиция представлялась папской. Поэтому они ожидали, что основную часть войска и военачальников, которые его поведут, предоставят провинции южной Галлии, уже два десятилетия находившиеся в руках папы и его легатов. В соответствии с разделением общества на две части и в духе самой чистой традиции христианской империи этому войску следовало иметь двух предводителей, одного — епископа, а другого — графа. Папу должен был представлять видный руководитель — Адемар де Монтей, епископ Пюи, а светскую власть — граф Тулузский Раймунд де Сен-Жиль. Старый франкский край охватил поразительный порыв, он оказался столь мощным и столь продолжительным, что словом «франк» стали называть всех пилигримов в Святую Землю, пока был жив дух крестовых походов. «Деяние Господа через Франков» — так называется повествование бенедиктинца Гвиберта Ножанского о первом походе.

Действительно, его участники в большинстве своем были выходцами с севера королевства. К весне 1096 года готовы были двинуться «бедные люди» этой стороны. Разумеется, призыв Урбана II был обращен и к ним. По правде говоря, никто не ожидал, что они поднимутся с места. Но они отправились в поход, были первыми. Произошло какое-то потрясение всей маргинальной народной среды. Стихийная мобилизация, восхитившая монастырских летописцев, которые, может быть, преувеличили ее размах, была следствием демографического избытка, как и голод в неурожайные годы, как и порывы сниматься с насиженных мест, возникавшие время от времени среди крестьян то одной, то другой провинции.

Толчком к такой мобилизации послужили и успехи церковной реформы, несшей зачатки протеста и беспорядка. В реформаторском дискурсе звучал, как его эхо, голос смуты, до поры заглушённый. В самом деле, реформаторы восхваляли свободу, духовные искания, призывали вернуться к чистоте, к строгости первых веков христианства. Они предлагали более внимательно читать «Деяния апостолов» и пробуждали в элите людей Божиих желание следовать примеру первых учеников Христа, жить в бедности, нести его слово беднякам. В последние годы XI века на границах установленной Церкви увеличивалось число тех, кто с пылом предавался покаянию. Многие устремились в глубь западных лесов, восточных гор. Среди них были бывшие каноники, убежденные в том, что реформирование городских церквей нельзя было приостанавливать; они уходили вдаль от городов, жили в уединении и молчании, питаясь травами и кореньями, спасаясь от полчищ фанатиков, продолжавших и там их преследовать.

Другие же не становились отшельниками, поселялись вблизи быстро растущих городов, неся слово Божие, осуждая священников, погрязших в роскоши и утехах, показывая также пути к Земле Обетованной. В устах этих агитаторов постоянно звучало имя Иерусалим. Благодаря таким людям, одного из которых называли Петром Пустынником, Клермонский призыв нашел отзвук в неустойчивых зонах народного общества. Толпы пришли в движение, вдохновленные старой мечтой о тысячелетнем царствии. На своем пути они истребляли евреев, сами становились жертвами побоищ.

В северной Франции поднялись и рыцари, но они не спешили. Государи постепенно выстраивали их ряды. Все или почти все рыцари приняли крест. Встретившись на границах королевства, потомки Карла Великого — герцог Нижней Лотарингии Годфрид Бульонский, его брат граф Булони, граф Эно — посчитали себя достойными по праву рождения возглавить паломничество. Его участниками стали также граф бретонцев, герцог нормандцев, граф Блуа, его шурин. К ним присоединился граф Фландрский Роберт, только что возвратившийся из искупительного путешествия в Святую Землю. К концу лета воинство Христово было готово начать движение. Рыцари шли медленно, разными дорогами, разделившись, образовав несколько самостоятельных потоков, многолюднейших семейств. Они походили на передвижные дворы, в окружении которых герцоги и граф совершали непрерывные объезды всех своих владений, а иногда и устремлялись за их пределы, когда государей охватывало желание отправиться в дальнее путешествие под предлогом поклонения реликвиям или участия в коронации короля. Каждый из отрядов, кроме рыцарей, включал женщин, слуг и всех безродных молодых воинов. В походе отряды ревниво оберегали свою самостоятельность, не теряя ни одного случая показать себя перед соседями. Взаимная неприязнь различных народов Галлии не утихла за время трехлетнего похода, изобиловавшего ловушками.